* * *
Вот и Ерёмушкин в роддоме, яслях и детском саду был ангелочком, а в школе начал прогуливать уроки, плеваться и носить пионерский галстук в кармане. Последнее в те недалёкие советские времена было самым страшным, но Ерёмушкин страха не знал, из-за чего Ерёмушкина боялся весь педагогический состав, включая учителей труда и физкультуры.
И было за что! На уроке труда Ерёмушкин сломал гвоздодёр, а на уроке физкультуры прищемил руку гирей, причём не себе, а проверяющему из районного отдела образования.
* * *
Но мучались учителя всего восемь лет, а потом собрались с силами и выпихнули Ерёмушкина в санитарно-техническое училище № 20, где он окончательно превратился из бывшего ангелочка в будущего сантехника, которого вместо облаков окружают сварочный огонь, мутная вода и очень ржавые трубы.
В таком окружении белоснежные перья опадают, как сосульки с крыши, а цивилизация стремительно обретает очертания канализации.
* * *
Хотя в этом нет ничего удивительного, потому что никакая цивилизация без канализации долго не протянет. Из-за этого люди могут запросто прожить без парикмахеров, фотографов, гадалок и президентов, а вот без сантехников, если и проживут, то очень недолго, буквально два дня, да и то если сцепят зубы.
Так что ничего плохого в том, что Ерёмушкин стал сантехником, не было. Плохое было в другом. Став сантехником, Ерёмушкин перестал быть зайчиком, котиком и солнышком. Вместо этого он покрылся колючками и на все просьбы жильцов хмуро бурчал: «Вас много, а я один!».
В общем, это соответствовало действительности, но не соответствовало здравому смыслу. Ведь если бы сантехников было много, а жилец был один, сантехники сразу бы вымерли от недоедания. Но пока всё было, как было. Вот Ерёмушкин и не вымирал, потому что каждый жилец, чтобы остаться жильцом до отмеренного ему срока, норовил задобрить Ерёмушкина деньгами или добытой через задний вход гастронома колбасой, которая в те недалёкие советские времена стоила гораздо дороже денег.
* * *
А может, сантехник Ерёмушкин становился колючим из-за того, что его ангелочку было неуютно в кирзовых сапогах, которые заставляли паркет чернеть, а жильцов бледнеть.
Про ангелочка не знаем, но про Ерёмушкина знаем точно – в кирзовых сапогах ему было так уютно, что он их даже в жару не снимал. А чего снимать, если посреди двора лежала никогда не просыхающая лужа, с которой сантехник всё время боролся, но всё время проигрывал, потому что луже помогали дожди и питьевая труба.
