В Мадриде никто не обращал внимания на забавного, молодого американца, в круглых очках, с картой города и фотоаппаратом. Меир снимал церкви и достопримечательности, уличные сцены. Часто в кадр попадали люди, сидящие в кафе. У него набралось материала на три альбома. По вечерам они с Фрэнком встречались в каком-нибудь дешевом ресторане, где Меир передавал коллеге пленки. Он слушал разговоры за соседними столами, на немецком и французском языках. Юноша запоминал имена, заносил сведения в блокноты, аккуратно, как будто бы Меир еще трудился счетоводом в адвокатской конторе мистера Бирнбаума. Даллес говорил, что в Испании, после путча, соберутся представители немецкой, итальянской и советской разведок. В Вашингтоне, они собирались сличить фотографии Меира с имеющимися данными, и начать собирать досье.
По ночам Меир сидел на подоконнике, в своей комнате, в дешевом студенческом пансионе. Испанцы начинали развлекаться после полуночи. Звенели гитары, на черном, жарком небе блестели звезды. Меир, несколько раз, заглядывал в подвальчики. Вино в Мадриде было отменным, и очень дешевым. Здесь, как и в Нью-Йорке, предпочитали свинг, и девушки тоже не обращали внимания на Меира. Он к такому привык, и не расстраивался. Юноша, все равно, отлично танцевал.
Фламенко он увидел в первый раз. Меир, сначала, не поверил своим глазам, так это было красиво. Он покуривал, слушая перебор гитары, чьи-то веселые голоса. Юноша вспоминал слова Даллеса, сказанные в Лиссабоне:
– Испания, полигон, Ягненок. Для нацистов, фашистов, русских. Страна, которую можно перетянуть на свою сторону, где можно получить поддержку идеям, испытать новое оружие…, – они стояли на берегу океана.
– Танки, – Даллес загибал пальцы, – самолеты, автоматические винтовки, пушки, – начальник повел рукой на восток, – такое для них важно. Испания и ее народ никого не интересуют.
– Войны не будет. Мы этого не позволим, – упрямо сказал себе Меир, сидя за столиком кафе в Гранаде.
Он приехал сюда, следуя за русскими. Оба, впрочем, отменно говорили на испанском языке. Меир, заметив их в Мадриде, пошел за парой, услышав незнакомые слова. Меир ничего не понял, но разобрал имена Сталина и Гитлера. Он дал клички русским, называя их, про себя, Бородой и Кепкой. Они жили в респектабельном отеле, по соседству с офисом Народного Фронта, и целые дни проводили с коммунистами. Меир не хотел рисковать и узнавать в гостинице их имена. Понятно было, что они приехали в Испанию с фальшивыми документами.
