— Нет, я сразу понял, что ты из таких девушек, которые проводят время в библиотеке. Но я удивлен тем, что ты интересуешься мангой. Это, кстати, объясняет всю драму.
— Ты меня раскрыл, — съязвила я. — Я тайная эмо. Не все могут быть солнечно-радостными, как ты.
— Ты думаешь, я солнечно-радостный? — сказал он, улыбнувшись, и продемонстрировал мои слова, осветив темную библиотеку.
— Да, а я маленькая грозовая тучка. Так что давай займемся делом, чтобы я могла быстрее вернуться домой, переодеться в свою пижаму с «My Chemical Romance», и писать стихи маркером на руке.
— Я на шаг впереди тебя, Эми Ли.
Он передал мне несколько справочников.
— Это все, что есть в библиотеке относительно социальной медицины.
Час спустя мы просмотрели все книги, которые нашел Алекс, и несколько статей в интернете. От всей новой информации у меня болела голова.
— Боже, как скучно.
У меня уже глаза слезились от компьютера.
— Я не понимаю, почему это проблема. Зачем позволять какому-то государству решать, какие медицинские услуги ему нужны?
— Думаешь, это лучше оставить страховым компаниям?
— Нет, я думаю, это должны решать доктор и пациент.
— Можно подумать, это так работает. — Судя по его виду, Алекс собрался толкнуть речь, поэтому я сразу начала рыться в сумке.
— Погоди секунду. — Я нашла то, что искала и положила на стол. — Ладно, продолжай.
Алекс с недоумением смотрел на прибор.
— Что это?
— Диктофон.
Это было очевидно.
— Зачем он тебе?
— Мама купила мне его, когда я начала заниматься школьной газетой. Она говорит, что всем журналистам нужен диктофон.
— А сейчас он нам нужен, потому что...?
— Потому что, если мы сейчас будем спорить, я позже все напечатаю, и завтра ты превратишь это в шедевральную статью. Сойдет план?
Алекс ответил, сразу нажав кнопку записи, и начал усиленно обсуждать медицинскую систему. Мы успели обсудить многое, прежде чем нас прервал рев моей младшей сестры.
Я нажала на паузу и потянулась к ней.
— Что такое, Энджел, ты поранилась?
Энджел обхватила меня руками и начала хныкать. Я посадила ее на колени и обняла. Она, конечно, вредная, но она все-таки моя маленькая сестренка, и вид ее заплаканного лица причинял мне чуть ли не физическую боль.
— Эмма сказала, что я маленькая. — Она начала рыдать у меня на плече. — Она больше не хочет со мной играть.
Никогда мне эта Эмма не нравилась.
— Кто-то подумал, что ты маленькая? — Алекс наклонился вперед к Энджел — Сколько тебе, восемь или девять?
Энджел посмотрела на него сквозь ширму моих волос.
