Ни свет, ни заря вышли на исходный рубеж и встали на номера. У меня третий номер. Классически, по-русски. Позиция "утоптана", патроны досланы. Теперь не должны отвлекать ни заяц, ни тетерев, ни лиса. Стрелять сегодня можно только волков - если появятся. И, конечно же, нашего зверя. Вот сейчас загонщики должны "вывести" целую семью: самца, корову и теленка. К несчастью, нам перебежали дорожку два местных молодца с заполошной собачонкой. Они-то и спугнули четвертого самца часом раньше. До того, как мы встали на номера - на линию стрелков. И он ушел по своим лосиным делам. От греха подальше.
А вот и первый выстрел загонщиков. Куражисто забрехали наши собаки: Кузя и Вега. Но лосиная семья, тонко почуяв облаву, у второго номера резко свернула. Начала стремительно отростать от нас ближе к болоту - и через четверть часа была такова.
Как говорится, зверь ловко обманул зверя с ружьем. Что ж, борьба есть борьба. Наша команда, закручинившись, понемногу двинулась на ночлег в егерскую избу. Грех, конечно, но в душе я порадовался за эту лосиную жизнь. И все равно без добычи в тот день не остался.
Наградой мне была великолепная шкура зазевавшегося бобра.
*
Р У Ж А Л К О
Зимой, на мокрой охоте - в болотах можно, если улыбнется мимолетное охотничье счастье, завалить секача. В это время зверь уже вылезает как следует. Он - почти тот же лось, но на коротких ногах. Зато со свирепым, неукротимым нравом.
Итак, снова мы вдали от больших городов, снова метет поземка: через две недели на наши головы наступит Новый год. А наш секач об этом пока и не подозревает.
Чуть свет - на ногах. Быстро выдвинулись и рассредоточились по номерам. В этот раз ненужные конкуренты нам не мешают. Загонщики подняли с лежбища секача, самку и двух "поросят" ростом чуть поменьше родителей. Переростков-тинейджеров. И вот вся эта веселая компашка по кабаньей тропе уже движется по направлению к нам.
У меня снова третий номер, но, увы, не на самой тропе, а за зигзагом зыбкой лесной дороги. Встал на номер за двумя редкими елочками. Наломал себе лап, слегка утоптал площадку, зарядил свое ижевское ружалко. Полюбил я его нежно и трепетно - словно девушку. От моих рук приклад и ложе порой становятся горячими. А перед охотой оно - все в порыве.
Сейчас - время соблазнов. Их вокруг - море. Вон рыжей искрой сверкнула лиса, оставив на память на снегу свой нарыск. Стрелять мне нельзя. Раз за разом достают птицы. Вокруг тихо-тихо, спокойно. Стрелять пока еще нельзя. Тишина порой кажется абсолютной. Снежинки падают с таким грохотом, скрежетом, словно это - мелкий песочек соскальзывает по жести.
