Осторожно, писатели! [сборник] | страница 31

Смотрю, Коля тянет руку.

— Что ты хотел сказать?

— А я знаю, как появились современные люди!

Весь класс затих, я жестом показал, что он может говорить, и он стал рассказывать:

— Сначала они были дикими, дрались палками, кидали камни, кусались, могли целого быка съесть или друг друга, а потом появился Советский Союз, и они превратились в нормальных людей, придумали самолёт и полетели в космос, и уже на других планетах поселились, даже на Марсе.

У меня аж дух захватило от его познаний.

Сроки поджимают. Готовлю к печати декабрьский номер газеты. В лучших традициях мультикультурализма пишем обо всех праздниках (чтобы никому обидно не было). Мои коллеги‑журналисты взяли на себя Новый год и Рождество, а я пишу статью о Хануке, предварительно ознакомившись с несколькими главами из книги Маккавеев. Сижу и вслух считаю, сколько же там было братьев‑повстанцев. По всему выходит — отец и четыре брата. Рядом крутится мой семилетний сын Мишка.

— Пять братьев, — говорит он.

— Сынок, четверо…

Я погрузился в книгу, пробежал по тексту — пятого не вижу.

— Пять, — не соглашается он. — Я точно знаю.

Я снова давай листать, весь текст перелопатил, — теперь хоть преподавателем иудаизма в университет устраивайся, — и точно, нашёл пятого. Но возникает вопрос: откуда второклассник мог знать то, что неизвестно мне, взрослому человеку, прочитавшему довольно много книг.

— Сынок, тебе кто‑то рассказал, что братьев было пятеро?

— Нет.

— Может быть, в школе говорили? — недоумеваю я.

— Нет.

— Ты у дедушки спросил?

— Нет, дедушка сам не знает.

— Сдаюсь, сынок, просвети отца.

Он отложил кубики, из которых строил замок, и удивлённо поднял на меня глаза, будто спрашивал, не прикидываюсь ли я, а потом рассмеялся:

— Смешной ты, папа. Я на обложке картинку посмотрел: там старый дядька и пятеро молодых, — и тут же счастливый побежал в спальню. — Мама, мама, я папе статью помог написать!

Я Вам расскажу историю, которая произошла со мной в детстве.

Я была всегда фантазёркой, выдумщицей. Всё придумывала и сочиняла, глазом не моргнув. Где правда, а где ложь, не могла порой и сама определить через небольшой промежуток времени.

Любила писать сочинения, в них можно было сочинять и сочинять. Писала всегда быстро, боялась что‑нибудь забыть. Почерк был «как курица лапой», размашистый и крупный. Учителя читали сочинения и хохотали до слёз, или горько плакали, меня жалея.