*
ПИСЬМО МАМЕ
Здравствуй, дорогая мама. Вот и оказался на Валдае. Мне предстоят две дюжины дней раздумья среди роскошной внутренней - в доме - и внешней природы. Конечно же, воспетых среди вьюги поэтом "податливых крестьянок" с их шустрыми глазками, со всегда под парами романтическими баньками и практически вечными баранками здесь нет и в помине. Сплошное неутоленное разочарование души. Твой я.
*
БЕРЕНДЕЕВ ЛЕС
Утром будит колокольцем бесконечная гладь воздуха. Захожу под сосны и вижу, как Берендеев лес поднес костлявый палец к погрустневшим под навесом сосулек усам. Сразу принимаю игру и ходил бы на цыпочках, если бы не внутренний страх поскользнуться и окончить прогулку в виде "ласточки" прямо пред светлыми очами сокрушающихся старушек. Раннезимний серебряный убор елей жалобно потрескивает. Таинственно пахнущий лес кишмя кишит нахальными белками. Некоторые из них еще не успели переодеться к зиме. Под ногами пушисто и хрустко.
*
МУЗЕЙ КОЛОКОЛЬЦЕВ
Сегодня отправились в музей колокольцев. Великолепная беседка-ротонда-храм освещает и насыщает весь город духовно. Дает щедрую пищу уму. Занозит небезразличное сердце Чувствую кожей эти побуревшие, полумертвые листья славы Великого Тракта. Неизменное в веках лицо колокола имеет язык и чуткое ухо. И говорит он в ответ на касанье опытных рук, которые понимают самое существо и естество металла. Под сводами этого храма, словно в белоснежной небесной кормушке, собраны крохи вещества российской души. Этнографически точно и прочно в наши сердца входят здесь знаки традиций и обычаев русской жизни. И под занавес внешне и внутренне - на весь город и мир звучат напевы валдайских колокольцев. И, хоть он был лишь медь литая, страдающим казался существом...
*
БЕЛОСНЕЖНЫЕ ФЛАГИ
Неторопливо взошло светило, и доверчивый, тихий со сна лес позолотел. На заснеженной глади нашего озера обозначились "сосульки" прибрежных еловых теней. Лохматое северное солнце неторопливо поднялось по ступенькам облаков повыше и набросило на разомлевшую природу свою радужную паутину. А внизу - отчетливые белоснежные жилки на блюдце озера. Дохнул ветерок, и над крутыми прибрежными сугробами взвились снежные "флаги". Задумчива тишина. Ее нарушает то поглаживание ветром пуховитого леса, то таинственный хруст ветки. Одинокий дятел неспешно и неутомимо катает бильярдные шары по верхним этажам гулких сосен, которые, чуть поскрипывая, улыбаются на ветру.
