— Девочка ваша дочь? — обращается ко мне папаша, носящий розовый галстук.
— Она славная, правда?.. Это ваш сын сделал большую пирамиду из песка?
Он улыбается мне и в то же время морщится.
— Смотрите, тот малыш может отдавить ей руку.
Бросаюсь на помощь Луне. Что это еще за драчун? Ругаю этого балбеса, сметающего все на своем пути. Это потенциальный убийца. Сейчас он у меня получит, я посажу его в мешок и зарою в землю на глубину десять метров, чтобы не пророс.
Но меня опережает одна мамаша. Она останавливает возмутителя спокойствия и строго отчитывает его, сильно морща лоб, который уже нуждается в креме против морщин с экстрактом арахиса. Потом берет своего отпрыска на руки и прижимает к груди. Мальчуган все понял, он испытывает вину и поэтому начинает плакать навзрыд, пряча лицо между грудей своей родительницы. Маленький негодник, и тут приспособился.
Обращаю внимание на глаза матери: ну что ж, неплохо. Я тоже беру своего ребенка на руки. Дети смотрят друг на друга, взрослые обмениваются оценивающими взглядами, опасаясь новых выходок своих чад.
— Сожалею, мсье, Максимилиан настоящий сорванец. С вашей девочкой все в порядке?
— Думаю, да, — отвечаю я.
Она представляется:
— Изабель.
— А я — Матье.
На первый взгляд телесная оболочка Изабель тянет приблизительно на тридцать лет, а это уже изрядный кусок жизни. Светло-карие глаза, темные волосы, кончики которых, вероятно, обесцвечены, улыбка кошки, которая предвкушает, как будет лакать свое молочко, губы, подкрашенные помадой цвета мякоти ягод темного винограда.
— Вы часто сюда приходите? — спрашивает Изабель.
— Нет, я совсем недавно переехал в квартиру на площади Терн.
— Вероятно, этот квартал выбрала ваша жена?
— Я как раз с ней развелся.
— Сожалею.
— Не стоит. Мы расстались мирно. Без скандалов. Как цивилизованные люди.
— Браво. Я считаю, это очень типично для сегодняшних отношений.
— А вы?.. Вам нравится этот квартал?
— Я живу в доме с видом на парк.
— У вас все хорошо?
— Да, пожалуй.
Наши малыши побежали вприпрыжку к похожей на турникет вращающейся крестовине, чтобы на ней покрутиться. Глупое занятие, до тошноты. Мы продолжаем разговор, краем глаз наблюдая за детьми.
— У вас усталый вид, — замечает Изабель.
— Я много работаю и мало сплю.
— Чем вы занимаетесь?
— Я — «негр». Ужасное слово. По-английски это звучит как ghost writer, писатель-призрак. Это лучше, не так ли?
— То есть вы пишете книги за других…
— Да, это всякие звезды, спортивные чемпионы, политики…
