И всегда у него над головой кружили стервятники, которые, казалось, следили, как он ковыляет по жаре и пыли, и ждали, когда он упадет, ждали, ждали… Он никогда не представлял себе, что пустыня может быть такой огромной, жара такой невыносимой, а одиночество и тишина такими мучительными.
Наконец он понял, что идти лучше по ночам, а днем, пока солнце высоко, спать. Теперь он стал продвигаться быстрее, до того самого дня, когда потерял дорогу.
Как только солнце садилось, Мэтью отправлялся дальше. Это было самое лучшее время дня; воздух был свежим, но не холодным, и яркие краски заката — розовые, оранжевые, алые — окрашивали сгущающиеся сумерки над суровым ландшафтом. Продвигаясь вперед, Мэтью попытался подсчитать, сколько он уже прошел. От Веллингтона до алмазных копей было примерно 550 миль, а он шел уже семнадцатый день. Допустим, размышлял он, он проходил миль по двадцать в день. Это значит, что он преодолел около 340 миль, и ему осталось еще миль двести. Получается, что он прошел больше половины. Мэтью попытался улыбнуться, но спекшиеся и потрескавшиеся губы не слушались его. Он прибавил шагу, однако, стертые до крови ноги слишком болели, чтобы он мог идти быстро.
Небо было безоблачным, но узкий серп луны слабо освещал дорогу, по которой шел Мэтью. Иногда он останавливался и смотрел себе под ноги, чтобы убедиться, не свернул ли с колеи. Уже несколько дней не встречалось ни одной фермы, и у него кончился запас воды. Оставшись без шляпы, он постоянно страдал от головной боли. Вот и сейчас у него сильно болела голова и пересохло во рту.
Вдруг он ясно услышал звук своих шагов по твердой, спекшейся земле. Он остановился. Тишина была абсолютной, она, казалось, давила на него. Мэтью напряг слух, но не смог ничего расслышать. Он был один в темноте, совершенно один в огромной пустоте африканской пустыни. Впервые Мэтью почувствовал страх.
Теперь его шаги зазвучали еще громче. Страх поднимался в нем, и он начал нервно оглядываться, однако не сознавал, чего же он боится.
И тут он обнаружил, что свернул с дороги и бредет среди зарослей кустарника. Он выругался и чуть замедлил шаг, но споткнулся обо что-то и упал вперед, подвернув ногу.
Его пальцы нащупали груду камней; Мэтью попытался подняться на ноги, но острая боль пронзила его лодыжку. Дотронувшись до чего-то холодного и непонятного, он пригляделся и вскрикнул от неожиданности. Это была рука, человеческая рука, торчавшая из груды камней. Несколько мгновений он смотрел на этот зловещий предмет, пока не понял, что под камнями находится тело, и что он споткнулся о могилу. Его охватил настоящий ужас; по спине побежали мурашки, на лбу выступил холодный пот, и Мэтью в страхе быстро заковылял прочь, насколько ему позволяла его травмированная нога.
