— Почти наверняка они будут смотреть на все глазами своей матери, — согласилась графиня, озабоченно нахмурив брови.
— Луиза души не чает во Фредди и старается, чтобы он постоянно был в центре внимания. Перегрин больше тяготеет к мягкой послушной Мэри. Я вижу, как одинок Мэтью — это участь многих средних детей.
— Я все равно не понимаю, как Луиза может игнорировать своего маленького греческого бога.
— Часто случается, что между матерью и ее первенцем-сыном устанавливаются особые отношения. А Фредди к тому же похож на членов семьи Луизы, тогда как Мэтью унаследовал прекрасные внешние данные Харкорт-Брайтов.
— Однако, — вкрадчиво улыбнулась герцогиня, — не думаю, что нам стоит беспокоиться о Мэтью. С такой внешностью и уверенностью в себе он сам сумеет о себе позаботиться.
Графиня улыбнулась своей собеседнице, но наблюдательный взгляд мог бы заметить, что она улыбалась лишь губами, а глаза хранили загадочное выражение. Она обладала врожденной способностью понимать мужчин; под любой маской она без труда обнаруживала их слабости и уязвимые места. Она догадывалась, что в действительности Мэтью не хватало уверенности в себе, что он обладал чувствительной и легко ранимой натурой, но был горд и скрывал свои чувства.
Но что было гораздо важнее, графиня понимала, что Мэтью рос без любви и инстинктивно искал ее. Острая боль пронзила сердце графини, когда она представила себе красоту Мэтью и ту власть, которая заключена в ней. Боже мой! Если бы она была моложе, какой парой они могли быть! Легкий вздох сорвался с ее губ, когда она была вынуждена признать, что не может дать Мэтью той любви, которую он ищет. Однако сделать ему другой подарок было вполне в ее силах.
Когда мальчики вернулись в дом, Николас стал жаловаться на головную боль и недомогание.
Слишком долго был на солнце, сделала вывод герцогиня и отправила его в постель.
В этот день Десборо и их гости обедали у соседей, и Мэтью пришлось съесть свой обед в комнате Николаса. Он был расстроен тем, что он пропустил развлечение, но он не мог покинуть больного друга. Глядя на белокурую голову на подушке, он чувствовал побуждение защищать друга и думал о том, что он очень многим обязан Николасу. «Он мог выбрать себе в друзья кого угодно, — думал он, — но он выбрал меня, хотя я ничего не могу ему дать кроме себя самого. У меня нет денег, нет красивого дома, где я мог бы принимать его в каникулы. Он даже не боится того, что его отец не одобряет нашу дружбу». В Николасе было мужество и преданность и вместе с тем беззащитность, которая вызывала волну нежности в сердце Мэтью. Он сидел у постели друга до тех пор, пока снотворное не принесло ему облегчения, и он не заснул. Тогда Мэтью тихо поднялся и побрел по пустому коридору в свою комнату.
