Между тем кот продолжал, делая вид, что не заметил смятения своего помощника:
— С одной попытки мы похороним двести мышей. Мы войдем в Книгу рекордов Кэтсвиля. Да что там Кэтсвиля! Мы войдем в мировую Книгу рекордов. Только ради этого стоило потрудиться, не говоря уже о таких мелочах, как пожизненный пансион.
Опять забулькал кальян, потом вновь раздался голос кота:
— Пожалуй, не стоит дожидаться прощального ужина. Только себе дороже. Мы можем любой ужин сделать прощальным по своему усмотрению. Хозяин барин — так, кажется, говорится у людей. Мы с тобой распрощаемся с тяготами трудовой жизни и уйдем на покой, а наши милые подопечные отправятся на вечный покой.
В восторге от своего каламбура, кот весело рассмеялся. Реблошон тоже хмыкнул, давая понять, что оценил шутку. От, него, конечно, ожидали большего, но на большее он в данный момент просто не был способен. Теперь, когда проект близился к завершению, на душе у него начали поскребывать кошки, и ему было не до веселья. Как бы самому не оказаться в мышеловке, которую он, Реблошон, с таким усердием помогал подготовить.
Кот прищурился. От этого взгляда Реблошону стало не по себе. Он физически ощущал, как эта хитрая бестия пытается проникнуть в его самые сокровенные мысли.
— Что-то ты сегодня неважно выглядишь, Реблошон, — промолвил кот наконец, сопровождая свои слова плотоядной ухмылкой. — Почему бы тебе тоже немного не отдохнуть, не повеселиться с гостями? Мог бы поухаживать за какой-нибудь прелестницей. Жизнь так коротка. Нужно дорожить каждым мигом. Хотя, с другой стороны, говорят, что перед смертью не надышишься. Да не дрожи ты так. Я просто пошутил. Я бы и сам не прочь немного порезвиться, но не могу нарушить конспирацию. Ладно, ступай уж. Не вводи меня в искушение. Вид дрожащей крысы пробуждает во мне хищнические инстинкты.
— В таком случае, до завтра, — сказал менеджер, пятясь к двери.
Кот ничего не ответил.
Граф выждал еще некоторое время и тоже вернулся в свою комнату. Он узнал самое главное: ни сегодня ночью, ни завтра утром обитателям пансионата ничего не угрожает. Но вот то, как будут развиваться события уже завтра вечером, он не мог предсказать наверняка. Но так долго он и не собирался выжидать. Он нанесет свой удар еще до наступления вечера, как и было запланировано.
Непризнанный гений Кэтсвиля находился в той приятной полудреме, которая наступает после сытного обеда. Его воображение, подогретое небольшой дозой гашиша, который он подмешивал к табаку, рисовало картины его будущей беззаботной жизни при дворце императора: вот его ласкают тонкие пальчики императрицы, а вот он прогуливается в коляске, украшенной императорским гербом, а ликующая толпа осыпает его цветами. А придворные киски! Они ловят каждый его взгляд, боготворят ту землю, по которой ступают его величественные лапки. Вот уж когда он вдоволь потешится над ними, отомстит за все унижения, которых натерпелся от прекрасного пола!
