Ко мне с радостным лаем бросается белый клубок, но в двух шагах останавливается и, ощетинившись, рыча, пятится в угол. Я иду в ванную и долго мою с мылом кисти рук, такие непривычно удлиненные, с гибкими пальцами — как скоро я к ним привыкну? На кухне я сажусь за стол и распечатываю пачку сигарет. Теперь можно спокойно подумать, что же произошло в четверг, восьмого июля, и как мне быть дальше…
В тот день с утра установилось безветрие, и духота, нарастая, достигла к полудню того предела, когда казалось, что еще чуть-чуть и человеческий организм не выдержит. Но во второй половине дня почувствовалось какое-то неупорядоченное движение воздуха, и небо по краям стало темнеть.
К вечеру ветер усилился и, когда я после работы вышел дома на балкон, меня всего обдало сухим горячим воздухом, а небо уже сплошь было покрыто иссиня-черными с проседью тучами, за которыми что-то ворочалось, урчало и, казалось, никак не могло разродиться молнией. В опустевшем дворе миниатюрные смерчи подбрасывали пыль, сухие листья, обертки от конфет.
Я возвратился на кухню, закрыл балконную дверь и стал просматривать газеты. Жена и дочь в это время находились в спальной комнате и что-то кроили на письменном столе.
Светопреставление началось где-то около десяти часов вскоре после программы «Время», когда уже почти во всех окнах домов горел свет. Наконец-то прорвалось! Да так, что задребезжали стекла. Разряды следовали один за другим, а то и по несколько одновременно. Вспыхивало все небо из конца в конец белыми кустами молний, высвечивая низкие тучи, девятиэтажки, мечущиеся кроны деревьев. Мощные удары грома походили на взрывы. Вот-вот должен был захлестать дождь.
И в этот момент погас свет. Такое у нас часто бывает во время непогоды, но мне до сих пор непонятна взаимосвязь между этими двумя явлениями. Я выглянул во двор и понял, что это надолго: света не было во всех ближайших домах микрорайона. Кое-где в окнах появился колеблющийся свет горящих спичек. Жена хлопнула верхней дверцей серванта: там у нас лежали свечи.
Я отыскал на окне коробок спичек и только хотел было зажечь конфорку газовой плиты, как необычно ровное свечение, заметное даже при блеске молний, привлекло мое внимание. Я глянул в окно и остолбенел…. По перилам нашего балкона катилась шаровая молния величиною с футбольный мяч.
Она вращалась, как старинное ядро, начиненное порохом — это отчетливо было видно по движущимся полосам и пятнам на ее поверхности — но не сыпала искрами и не меняла яркости. Просто катилась, а под нею металлический поручень накалялся добела и сразу же краснел, остывая, как только молния перемещалась на новый участок. Все это длилось не более четырех секунд, затем она остановилась, не докатившись до края сантиметров сорок, чуть помедлила и… неожиданно прыгнула на стекло балконной двери.
