Сотрудника, бравшего мазок, Дед пытался разговорить. Узнал, что результат будет через неделю, и что Капустку привозили сюда же, а куда потом отправили — неизвестно. Её анализы тоже ещё не готовы. А вот телефона Деду не дали, сказав, что результаты будут у следователя. Дед огорчился, но вида не подал, а то понапишут ему таких результатов, что вовек не расхлебать.
Обратный автобус был поздно вечером, так что Дед, найдя адрес областного детского дома, съездил туда. Ничего, кроме новых огорчений поездка не принесла, с Дедом попросту отказались разговаривать. У охранника тоже ничего вызнать не удалось, пришлось возвращаться домой несолоно хлебавши.
В деревне Деду сочувствовали, но ничем помочь не могли. Так и тянулась поганая неделя, пока делались анализы. Хорошо хоть у Марьяши был сотовый телефон, который позволял не гонять в райцентр, расшвыривая последние копейки, а позвонить следователю и участковому, узнать, как там дела.
Странно, вроде бы полиция, которой по определению положено человека ущучивать, отнеслась к нему с пониманием. А ювенальщики, защищающие детей — хуже цепных собак. Хлебом их не корми, а дай отнять ребёнка у семьи.
В положенный срок Дед вызвонил следователя, и тот сказал, что результаты пришли.
— В базе пропавших детей вашей девочки нет, так что тут всё чисто. А с генетическим кодом какие-то непонятки получаются. Вы не могли бы подъехать завтра, я соединил бы вас с лабораторией, у них вопросы есть, я не понял, какие…
— Да, конечно! Автобус завтра идёт, я буду.
В деревню автобус приходил в шесть утра, и в полвосьмого Дед уже мыкался возле казённых дверей. К девяти на службу явился следователь, но ничего не прояснил, сказал только, что сотрудник криминалистической лаборатории сам вскинулся и едет сюда, а до его приезда ничего сказать невозможно. Криминалист приехал на собственной машине только к обеду. Вид у него был потерянный, былая уверенность, с которой он вещал о своей науке, куда-то делась.
— Понимаете, в чём загвоздка… С вами всё в порядке, никаких отклонений не обнаружено. С девочкой вы находитесь в прямом и непосредственном родстве, здесь сомнений тоже нет…
— Когда мне её вернут?
— Это решаю не я. Я могу только выдать справку, что вы близкие родственники. Но как вы объясните, что творится в её генокоде?
— Никак. Я вообще не знаю, что такое генокод.
— Но вы должны знать, от кого у вас дочь, и, в свою очередь, от кого ребёнок у неё!
— Представления не имею, — с веселой злостью соврал Дед. — Я, видите ли, в молодости был изрядным повесой. Жениться не собирался, но дочь не бросал, помогал, как мог. Потому и сохранил какую-то связь.
