…он так художественно ее описал, что мне захотелось непременно самому сличить рассказ с оригиналом. Вчера мы… поехали отыскивать мастерскую Куинджи… еле-еле нашли… проходив с четверть часа по разным закоулкам. Она находится под самой крышей… Сам Куинджи… не знал меня и смотрел с некоторым удивлением, тем более что, верно, не ожидал найти любителя искусства под морским мундиром. Впрочем, он очень учтиво пригласил нас в мастерскую и поставил перед своей картиной. Я как бы замер на месте.
Картина просто околдовала, заворожила Константина. Ведь ничего подобного раньше в русской живописи не было! Вот как великий князь описывает охватившие его в эти минуты чувства:
Я испытывал такое ощущение, выходя на возвышенный холм, откуда вдали видна величественная река, освещенная луной. Захватывает дух, не можешь оторваться от ослепляющей волшебной картины, душа тоскует… Я сказал Куинджи, что покупаю его дивное произведение, я глубоко полюбил эту картину и мог бы многим для нее пожертвовать. Весь день потом, когда я закрывал глаза, мне виделась эта картина.
Итак, юный ценитель высокого искусства купил у Куинджи его прекрасное полотно. И не смог расстаться с ним, даже когда отплывал в кругосветное путешествие на фрегате «Герцог Эдинбургский». И вот картина вместе со своим законным владельцем отправилась почти в двухгодичное плавание. Но такому повороту событий воспротивились многие ценители русского искусства. Был среди них и Иван Сергеевич Тургенев, который очень беспокоился о том, как бы шедевр не повредили морские соленые испарения. Он сумел убедить великого князя хотя бы на некоторое время оставить картину на суше. В итоге замечательное произведение Архипа Куинджи в течение десяти дней было выставлено для всеобщего обозрения в Париже, в галерее Зельденмейера.
За несколько месяцев до предстоящего путешествия великий князь познакомился с еще одним блестящим представителем русского искусства – великим композитором Петром Ильичом Чайковским. Буквально с первой же встречи Константин почувствовал, что перед ним родственная душа. У него было такое впечатление, будто они «давно знакомы и даже дружны». Молодой моряк тут же стал уговаривать Чайковского отправиться с ним в море, и тот был уже почти согласен – «очень сдается на наше предложение».
Сам же композитор после первой встречи с юным Константином, состоявшейся в Мраморном дворце, писал своему многолетнему другу Надежде Филаретовне фон Мекк, характеризуя великого князя:
