Том 31. Тайная жизнь чисел. Любопытные разделы математики | страница 72

Можно поспорить с тем, что математик по достижении 40 лет вступает на «кладбище слонов» — существуют многочисленные подтверждения тому, что это не так, хотя молодость тела, по всей видимости, действительно подразумевает определенную молодость духа. Некоторые специалисты осознают свой возраст несколько оригинальным образом. Лоран-Моиз Шварц (1915–2002), участник Трибунала Рассела, создатель теории распределений и лауреат Филдсовской премии, понял, что стареет, когда ему пришлось… обратиться к заметкам! Шварц был подобен борхесовскому персонажу Фунесу памятливому: почти всю жизнь он занимал место в первых рядах науки, никогда ничего не записывая. Он посещал конференции и семинары и хранил в своей удивительной памяти содержимое тысяч и тысяч досок, испещренных формулами. Когда он понял, что нужно обратиться к заметкам, то признался, что постарел. Он больше не мог помнить все.

Лоран-Моиз Шварц был не только математиком и политиком, но и большим коллекционером бабочек. Своей коллекцией он гордился не меньше, чем любимыми математическими открытиями.

Математика — точная наука: ты точно знаешь, что не сдашь по ней экзамен.

Автор неизвестен

Порой героями любопытных историй, связанных с математикой, становится не один человек, а сразу несколько. К примеру, смерть знаменитых математиков представляет определенный интерес, однако спокойная смерть от старости в собственной постели или гибель на эшафоте — вовсе не одно и то же. Сам Эйлер, о смерти которого мы расскажем далее, долгое время прожил в России и тем, кто обвинял его в немногословности, отвечал так: «Видите ли, я приехал из страны, где того, кто говорит лишнее, вешают». Некоторые темы подобны симфонии, поскольку затрагивают многих людей. Расскажем о них подробнее.

Смерть, особенно необычная, обладает особой притягательностью в глазах людей. Уход в мир иной для многих математиков сопровождался мрачными деталями — так, великий Архимед (ок. 217 года до н. э. — ок. 212 г. до н. э.) погиб от меча римского солдата, который нанес ему удар, когда мудрец, чертивший на песке, в ответ на требование сдаться ответил: «Оставь меня в покое и не трогай моих чертежей». Эта история достаточно драматична, поэтому она и остается в вечности. А то, что ее приводит Плутарх, придает рассказу еще большую достоверность.

Достоверным кажется рассказ о смерти Эратосфена Киренского (276–194 годы до н. э.)