– Ну, так кому же? – В интонации Жоли прозвучал вызов, состоящий из смеси сарказма с безнадежностью.
– Археологу, мадмуазель. Археологу. – Чётко по слогам выговорил Смотритель, глядя ей в глаза насмешливо и прямо.
Теперь, настал его черёд торжествовать, потому что, он отчётливо видел, как её глаза постепенно округлялись, рот медленно приоткрывался, а сигарета чуть не выпала из ослабевших от удивления пальцев. Смотритель не замедлил развить свой успех.
– Если мадмуазель, столь же сильна в древнегреческом, как и в «Горной энциклопедии». – Жоли немного покраснела, ей стало стыдно, что она так бесцеремонно обошлась со старым медным гонгом, который ведь, в сущности, не желал и не делал ей зла. – Ничего, ничего, судьба Гонга – быть битым. – Беззаботно заметил он, по поводу её видимого смущения.
– Так, вот, – серьёзно заговорил он, отбросив все шутки и церемонности, – «Архэ» (αρχή) на языке древних греков означает «первоначало», исток всего существующего. Только тот, кто ищет начало всех начал, истинный археолог, может по-настоящему оценить пустоту разбитой вазы. Больше – никто! – Смотритель удовлетворённо откинулся в своём барочном кресле, заложив ногу на ногу.
– Спасибо Вам, месье Смотритель. – Тихо проговорила Жоли, глядя на свои коленки. – А ведь, я даже не знаю Вашего имени, это так неловко.
– Я тоже его не знаю. – Спокойно ответил он, позвякивая саксонским фарфором. – Знал когда-то, но забыл. После того, как я покинул отцовский дом и свою мать, я много путешествовал по миру и везде меня звали по-разному. Из чего я сделал вывод, что моё имя – эта такая же иллюзия, как единое для всех время. Только, если всеобщее время, как я уже сказал, служит для синхронизации различных событий, то индивидуальное имя требуется для того, чтобы разделять тебя с миром и другими людьми. И в том, я вижу двойную глупость.
– Почему глупость? – Удивилась Жоли. Её, естественно, коробил звук звякающего фарфора.
– Я думал, Вы спросите, почему двойную? – Он легко засмеялся. – Видите ли, мадмуазель Жоли, – одна часть глупости состоит в том, что мир един и не делим и не имеет никаких частей и отдельных фрагментов. А вторая, заключается в том, что никакого единого, целостного мира не существует, а существуют только единичности, лейбницевские «монады», бесконечно одинокие и замкнутые в своём существовании.
– Вы считаете, что справедливо, одновременно и то, и другое? – Жоли имела кое-какое представление о диалектике и о споре «номиналистов» с «реалистами», ещё со времён своего пребывания в католическом интернате.
