– Правду говорят, – возразил оруженосец рыцаря Леса, – что ври, да знай же меру: если уж говорят о господах, так такого сумасшедшего, как мой, во всем свете не сыскать, потому он из тех людей, про которых говорится: «За друга живот положил». И вправду, чтоб вернуть рассудок одному безумному рыцарю, он сам с ума спятил и пошел искать по свету того, от чего Боже упаси.
– Уж не влюблен ли он? – спросил Санчо.
– В том то и дело, – ответил оруженосец рыцаря Леса, – что он влюбился в какую-то Кассильду Вандалийскую, самую жестокую и злую женщину на свете. Да за жесткость? Это бы куда ни шло: у нее еще миллион другим подлостей бурчат в животе.[34]
– Ну что ж? – заметил Санчо, – какая же дорога бывает без камней и рытвин? Другой, может быть только начинает варить бобы, а у меня они уже кипят: ну, и безумцев должно быть еще больше, чем умников. Только, если правду говорят, что за компанию жид повесился, так мне теперь будет утешением, что ваша милость служите такому же дураку, как и я.
– Дураку-то дураку, – ответил оруженосец рыцаря Леса, – но за то он храбр, а больше всего плут.
– О! ну, мой не таков, – возразил Санчо. – Вот уж ни чуточки не плут, напротив, у него голубиное сердце; никому он зла ни сделал, а всем только добро, и никакой в нем хитрости нет. Ребенок может убедить его средь бела дня, что наступила ночь. За эту-то доброту я и люблю его пуще зеницы ока и не могу его бросить, сколько бы он ни сумасбродствовал.
– Так-то оно так, – сказал оруженосец рыцаря Леса, – а все-таки, если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.[35] Оно, значит, нам, брат мой и господин, и лучше повернуть оглобли и вернуться восвояси, потому что пойдешь-то за одними приключениями, а нарвешься на другие.
Во время этого разговора Санчо то и дело выплевывал сухую липкую слюну. Сострадательный оруженосец заметил это:
– Мне кажется, – сказал он, – что наши языки от болтовни пухнут и прилипают к гортани. У меня на седле висит лекарство, которое развязывает языки и от которого никто не отказывается.
С этими словами он встал и через минуту принес мех с вином и поларшинный пирог. Пирог этот был так велик, что Санчо показалось, когда он до него дотронулся, что в нем сидит целый козел.
– Так вот что ваша милость таскаете с собой! – вскричал он.
– А вы как думали? – ответил оруженосец рыцаря леса. – Неужто ж я стану жить на хлебе и на воде? Как бы не так! У меня на лошадке бывает больше провизии, чем у генерала во время похода.
