Посланница судьбы | страница 40
– Поверьте мне… Я старый человек и многое видел! В вашей библиотеке есть книги совершенно уникальные, которые я не смог отыскать ни в одном известном мне каталоге. А это значит (невероятно, но так), что это единственные в мире экземпляры…
У князя земля уплывала из-под ног. «Восемьсот тысяч! У меня под носом лежало восемьсот тысяч, и я столько лет ничего о них не знал?!» Он еще не мог до конца осознать этой суммы, вообразить целиком ее масштаб. Ему представлялась высоченная гора денег, вершина которой терялась в сияющих облаках, из которых доносились нежное ангельское пение и рёв триумфальных труб. Букинист продолжал что-то говорить по поводу редких книг, но Илья Романович уже не слушал. «Эх, Борис, Борис! – мысленно сетовал он на сына. – Если бы не его блажь, я бы давно уже произвел оценку…»
– Скажи-ка, милейший, – перебил он книготорговца, – а если бы, к примеру, я продал эту библиотеку в тринадцатом году, она стоила бы тех же денег?
– Ну что вы, ваше сиятельство! – всплеснул руками еврей. – Книги во время войны ничего не стоят, и торговля ими – гиблое дело! Я бы не дал за них и трети цены, да и то…
«Ай да Борис! – усмехался про себя князь. – Сам того не сознавая, сохранил и увеличил мой капитал куда выгоднее Английского банка!»
Давно в жизни Ильи Романовича не было такого ясного, счастливого дня. Однако он решил ни с кем не делиться своей радостью и даже взял слово с букиниста, что тот до поры до времени будет держать в тайне наличие в Москве уникальной библиотеки. «Этот не проболтается, ему выгодно держать язык за зубами», – рассуждал Белозерский, потирая от удовольствия руки. Теперь, когда у него был такой надежный тыл, ему вдруг расхотелось бежать в атаку. «Если я не разорен, то для чего же мне тогда рисковать?» Князь успокоился, и его начали посещать здравые мысли. Картежный опыт кое-чему его научил. Он понял, что нужно остановиться вопреки своему азарту, едкому азарту игрока, не привыкшего пасовать.
За ужином он успокоил расстроенную экономку, которая почти ничего не ела:
– Так уж и быть, драгоценная моя, не стану я продавать дом и тем более Тихие Заводи ради какой-то там жилы. Подумаешь, золото, эка невидаль!
Изольда Тихоновна даже поперхнулась от неожиданности. Прижав к губам салфетку, она зашлась кашлем и убежала в свою комнату, так ничем и не ответив на столь радостное известие.
А на другой день, запросто заскочив к Летуновскому, князь застал у него Жевнова. Купец как будто поселился в доме поляка, что само по себе оправдывало подозрения, высказанные экономкой, о том, что князь попался в лапы разбойничьей шайки. Белозерский, глазом не моргнув, сообщил мимоходом: