[30, 45].
В этом выводе есть некоторый смысл, поскольку он вытекает из Закона соответствия производительных сил и производственных отношений. Но только с экономической точки зрения, если не рассматривать устойчивость общества (что характерно для «демократического социализма»). Наличие частной собственности порождает стремление ее обладателей к борьбе за власть. Это надо иметь в виду при определении допустимости степени многоукладности при социализме, если мы хотим видеть социализм существующим не только на бумаге.
Рассматривая соотношение социализма и демократии, Р. Медведев утверждает: «И теория и практика демократии развивались в последние десятилетия главным образом в странах развитого капитализма». Довольно странное утверждение: если взять послевоенное время, то автор не помнит каких-либо существенных изменений в политическом устройстве развитых стран Запада. «Реальные шаги по демократизации советского общества – и государства начались лишь в 1987 – 1988 г.г. Значительные усилия в этом же направлении были предприняты в 1989 году при создании 1-ого советского парламента» [28, 49]. Медведев не хочет видеть, что демократизация была ширмой контрреволюции, для него это не важно. Для него главное, что появились ростки буржуазной демократии, формальной и лживой по Ленину, но Медведев считает ее настоящей. В этом вся беда «демократических социалистов», что они совершенно не задумываются над реализацией своих красивых мечтаний о «гуманном и демократическом» социализме, принимая троянского коня буржуазной демократии за народовластие.
Б. Славин демонстрирует, как можно быть одновременно ревизионистом и догматиком. Его взгляды в основном характеризуют его как типичного представителя демократического социализма: разделяет анархо-синдикалистские иллюзии под флагом «преодоления наемничества», выступает за использование буржуазной демократии. Как и Р. Медведев выступает в защиту частной собственности: «Частная собственность не грех, она – историческая величина.»[31,50–51] В догматизм он впадает по национальному вопросу: «Сегодня на знамени КПРФ написано: «Россия. Труд. Народовластие. Социализм». Как следует понимать эти ценности и их порядок? Думаю, как сугубо национальное понимание социализма. Но это весьма далеко отстоит от марксизма… Национальное понимание социализма никакого отношения к науке не имеет!» Очень характерная фраза, показывающая полное непонимание возможностей эмпирической науки об обществе. Включение интернационализма в число главных принципов марксизма соответствовало положению пролетариата в XIX веке. Сейчас в развитых странах Запада мы имеем, говоря словами Энгельса, «наряду с буржуазией и буржуазный рабочий класс». Этот рабочий класс, как сказал С. Кара-Мурза, уже завоевал весь мир вместе со своей буржуазией, отдающей ему долю от неоколониального грабежа. Разумеется, на интернациональные чувства такого рабочего класса трудно надеяться. Как реальность и то, что сейчас идет колонизация России Западом. Почему же коммунисты не должны видеть и реагировать на эту опасность? В угоду догматическим представлениям о роли интернационализма? Интернационализм, как и частная собственность – историческая величина.
