Но Юра был тверд, как член молодого лейтенанта в первом отпуске.
— Я сейчас напьюсь и пойду к командиру! Затею бузу прямо у него в кабинете, и он сам меня отсюда быстренько сплавит.
— Ага, сплавит. Точно. В Кара-Калу, в Серахс, в Туркмению. Вот там, Юра, жара! В пески, к скорпионам и фалангам! В Каракумы, блин!!! Причем легко! Коля вон уже шесть месяцев напивается и раз в неделю строго — бузит. И что? Один хрен — никто его не увольняет!
— Ну я не знаю… — немного сник Юрик. И после паузы тихим проникновенным голосом произнес — Только я вам так скажу, помяните мое слово, через месяц я отсюда уеду. Точно. Клянусь Аллахом, бля буду! Слово мое — крепче гороха!
Тут надо вам заметить, что на дворе шумел апрель…
А горы в апреле на Памире становятся такими красивыми! Сверху еще лежат белые снеговые шапки, атласные до блеска. Аж глаза слепит! Чуть пониже — безумно ярким ковром расстилаются красно-алые маки. А под ними — все в дымчатом розовом цвете. Как будто кто небрежно раскинул над домами шифоновое платье боговой невесты. Это цветет урюк. Вода в Гунте и Пяндже опять мутно-грязная. И бурно несется она вниз на азиатские равнины ревущим потоком. И нескоро еще она утихнет и снова станет хрустально-лазурной. Но небо уже такое чистое, такого нежно-голубого цвета!
И кажется, что начинаешь понимать, откуда на Памире среди бадахшанцев так много красивых людей — высоких и стройных, рыжих и голубоглазых. Это отражение, братишки, это эхо. Эхо весенних Памирских гор.
И оживают заскорузлые души боевых «пехотных» офицеров. Им, уставшим от ежедневных «извращений» (нас е…т, а мы крепчаем!), вдруг начинает хотеться обыкновенного женского тепла и ласки. Да так сильно, что просто невмоготу!
Но в отпуск всех сразу никто не отпустит. А необременительных служебных командировок в большие и более или менее цивильные «кишлаки» на всех не хватит. Да еще и Хорог сам по себе городок-то небольшой.
И начинается тут, братцы мои, процесс, который повсеместно на Руси называется простым русским словом — бл…дство.
Раечка Красовская работала в службе вещевого снабжения. Кто из нас не проходил через ее кабинет? Таких не было. Ибо именно оттуда начинался путь в изобилие. Раечка выписывала накладные на очень ценные для солдата и офицера вещи — обмундирование: платье военное в ассортименте, теплые зимние портянки и прочую амуницию. С ней просто по определению все должны были быть ласковы. Иначе ходить тебе и твоему личному составу в обносках или во всем не по размеру. Либо получать все в последнюю очередь.
