Я почувствовала укол ревности, когда Алекса продолжила рассказывать о разговоре с Броди. Я отдала бы, все что угодно, лишь бы вновь услышать его голос.
— Он поцеловал тебя? — ее глаза горели в ожидании пикантных подробностей.
— Неа, абсолютно ничего не было.
— Кейси, должно быть, ты свела с ума этого парня, раз он шлет тебе цветы, даже не поцеловав тебя?
— Это не так, он не такой. Он был очень милым, — выдохнула я. — Но, боже, я чувствовала это, Лекс. Каждое случайное прикосновение, когда он проходил мимо и клал свою руку мне на спину и, когда улыбался мне за обеденным столом — я чувствовала это. Это нелепо, но это напряжение. Оно было.
Алекса застыла, ее глаза были размером с пять копеек, а вилка остановилась на полпути к ее рту.
— Кейси, я давно не слышала, чтобы ты так говорила о парне... после Зака. Ты не оставишь это просто так.
— Наши образы жизни не подходят друг другу. Из этого ничего не выйдет, и я не собираюсь опять причинять себе боль, — я взяла кусочек брокколи и отправила в рот.
— Знаешь, когда последний раз Дерек дарил мне цветы? Дай-ка подумать… — она посмотрела вверх и постучала пальцем по подбородку. — Ах, да, вспомнила. Мне было семнадцать, я носила брекеты и цветочный браслет на запястье. И если не ошибаюсь, мы провели всю ночь, на заднем сидении машины его родителей, делая это.
— Это не считается, ты владелица цветочного магазина. Он должен позвонить тебе, чтобы сделать заказ?
— Я к тому, что ты даже не даешь ему шанса.
— Алекса! Его арестовали за то, что он плавал голым в «Букингемском фонтане», в Чикаго! Думаешь, это хороший образец для подражания?
Алекса запрокинула голову и рассмеялась.
— Я читала об этом. Боги, я бы с удовольствием посмотрела записи со скрытой камеры. Этот мужчина бессовестно горяч, и я предполагаю, что на южном полушарии у него большая популяция, если ты понимаешь, о чем я, — сказала она и поиграла бровями.
Я схватила печенье с предсказанием и бросила его в нее:
— Ты не помогаешь.
— Зачем тебе нужен образец для подражания? Ты взрослая женщина, — поддела она меня, разламывая печенье.
— Ты знаешь, о чем я, Лекс. Я и о девочках должна думать. Любой, кто входит в мою жизнь, входит и в их жизнь тоже. Я должна принимать правильные решения.
— Я это понимаю, но ты не мертва, Кейси. Ты молода, сексуальна, у тебя еще вся жизнь впереди. Девочки вырастут и однажды уедут. Что тогда? Никто не заставляет тебя выходить за него замуж, но, черт возьми, можно и пошалить. Повеселись, — она замолчала и посмотрела вниз. Она подняла голову и, равнодушно взглянув на меня, сказала: — Держи, думаю это твое, — она протянула мне маленькую полоску бумаги из печенья с предсказаниями.
