— Гли-ко, и профессор жив! — растягивая гласные, пропела она. — И младшенький тута! И Гриша Дудахин!
— А мменя замметила? — дурашливо проблеял рыжеволосый ефрейтор, делая вид, будто хочет боднуть ее в бок.
— Как же, тебя первого признала. А знаешь почему?
— Почему? — озадаченно спросил ефрейтор и попался: под общий хохот Зоя отмочила одну из тех солдатских шуток, которые, надо полагать, живут со времен Суворова, не выцветают и не увядают.
— Эй вы! — над отверстием в потолке показалась голова связного. — Командира взвода — к командиру роты! Быстро!
Мухин поднялся, поправил ремень с кобурой. Ползти, утюжа грудью расползающуюся под руками глину, не хотелось, и он медлил. Над обескураженным ефрейтором смеялись все, за исключением Верховского.
— А вы почему не смеетесь, Ростислав Бенедиктович? — спросил Мухин.
Верховский поднял голову. Из-за мешков под глазами казалось, что бывший учитель носит очки.
— Я хочу сохранить уважение к женщине, Петя. Простите, товарищ младший лейтенант… Девочка не понимает, что это неприлично.
— Что неприлично, Ростислав Бенедиктович? Вы, верно, забыли, что мы на фронте.
— Тем более, молодой человек, тем более.
Мухин пожал плечами и, посмеиваясь, пополз к командиру роты. Охрименко сидел возле телефона, и, надрываясь, кричал в телефонную трубку:
— «Берег»! «Берег»! Я — «Волна». Как слышите?
Над ним стоял старшина-связист с лицом великомученика и руками молотобойца. Взглянув на командиров взводов, — Мухин прибыл последним — ротный бросил трубку, коротко приказал:
— Чтоб через пятнадцать минут связь была! Ты, Кудрин, меня знаешь…
— Так ведь только что была, товарищ старший лейтенант! «Берег», «Берег», вас не слышу! Да вот же они!
Однако стоило Охрименко взять трубку, связь тут же прервалась. Старшина молча взял катушку и побрел к выходу.
— Вот так с полчаса, — проговорил Охрименко, — на секунду появится, потом опять нет.
— Очень просто, — сказал Белугин, — я сам из связистов, знаю, как это делается.
— Что ты имеешь в виду?
— У нас ведь не воздушка, товарищ старший лейтенант, провод по земле идет.
— Ну так что? Обрыв и тут возможен. Осколком чирк — и готово!
— Так то — полный. А это — «дрочиловка».
Охрименко задумался.
— Полагаешь, имитируют замыкание?
— Полагаю. Им «язык» нужен.
— А мне связь! — неожиданно взорвался ротный. — Понятно?
— Но это наш последний связист, — напомнил Белугин.
Охрименко промолчал. Опустив голову, он хмуро следил за тем, как в землянку ручейками стекает вода. Наверху стрельба прекратилась минут двадцать назад, было слышно, как в соседнем окопе ссорятся два солдата.
