Дудахин молча отстегнул от пояса фляжку, отвинтил крышку, сделал глоток и передал фляжку Булыгину.
— Ты чего это, Гринь? Заболел, что ли?
— Хватит.
— А, ну ладно. Тогда — за здоровье командира… Сколько там осталось?
Дудахин отвернул обшлаг гимнастерки.
— Двадцать. Даже восемнадцать с половиной.
— Самое время. Держи, Рубец…
Помкомвзвода подошел к Мухину. Тот стоял, закрыв глаза, и на его губах играла слабая улыбка. С невидимого неба на его лицо падали невидимые снежинки, щекотали кончик носа и таяли, скатываясь по щекам к подбородку теплыми каплями, а Мухину было приятно их касание…
Ровно в три началась артподготовка. Дивизион среднего калибра — больше орудий на этом участке не было — минут пятнадцать добросовестно и не очень точно кидал снаряды в болото, затем перенес огонь дальше, в поле. Взлетела зеленая ракета, просюрчал милицейской трелью свисток ротного командира, вразнобой закричали командиры взводов и отделений. Вторая рота второго батальона тысяча сто тринадцатого стрелкового полка пошла в наступление.
С первой минуты наступления Мухин потерял своих. Сначала он как будто видел их за своей спиной и немного сбоку, но чем дольше бежали они, тем медленней становился их бег, тяжелей дыхание и явственней — подбадривающий матерок Дудахина.
«Почему молчат немцы?» — успел подумать Мухин и тут же услышал истошный крик:
— Стреляй же, сволочь, стреляй!
— Отставить истерику!
Это — Дудахин. Ровными, крупными, как у лося, скачками несется он на одном уровне с Мухиным, оставив позади солдат. В свете немецких ракет Мухин иногда видел их лица, но почему-то не узнавал никого.
— Дудахин, где наш взвод?
Помкомвзвода махнул рукой назад: все здесь.
В самом деле, куда им деваться? Задача поставлена, цель ясна, а дальше проявляй инициативу, действуй…
Когда немцы открыли огонь, первым желанием Мухина было нырнуть в воронку, спрятать в ней голову — главное — голову! но вокруг были люди, получившие приказ бежать только вперед, и он подавил в себе это желание.
Пока атакующие неслись по склону вниз, все шло хорошо, но вот первые бойцы и среди них Мухин с Дудахиным, ступили на лед, и Мухин начал задыхаться. Низина оказалась не болотом, а заболоченной поймой, где кочки и островки перемежались с глубокими рытвинами, — незамерзшими или уже оттаявшими озерками черной воды.
При первых разрывах мин Дудахин рванулся вперед — он знал, что делать, этот старший сержант, но взвод замешкался внизу, преодолевая ледяную купель, и тут же попал под обстрел. Следом за Дудахиным на косогор вскарабкался Мухин. Весь противоположный берег вспыхивал частыми разрывами. Полоса их была неширока, но охватывала низину плотным полукольцом. В самой низине разрывов теперь не было. Там, слабо различимые в темноте, шевелились маленькие человечки — взвод окапывался…
