Я постучал.
– Сказала – всё! – раздался за дверью Настин голос.
– Открой, что ли.
– Я устала, устала, устала…
В приступе несдерживаемой злобы я стал стучать кулаками и ногами одновременно. Мне ответил хохот жены:
– Достучишься, сейчас вызову милицию!
– Ты что, хлорофосу там, что ли, наглоталась? – закричал я.
Наступила тишина. Потом послышался щелчок замка.
– Валера? – тихо спросила Настя.
– Холера! – зло сказал я.
Дверь отворилась. Настя стояла босиком в алом просторном халате, в котором при желании могла спрятаться вся наша семья. Но при этом она, маленькая, вся как-то выскальзывала из своего покрывала – шеей, плечами, грудью, коленями. У меня было ощущение, что и лицо ее слишком, что ли, обнажено.
После недолгого замешательства Настя снова расхохоталась:
– Муженек! Ха-ха! Явился к шапочному разбору. Ой, не могу!
– Настя, ты пьяна, – сказал я.
– Не тебе ж одному. Хитренький какой! Пришел помогать клопов морить? Ха-ха! – Она согнулась в смехе, потом всплеснула руками. Халат приоткрыл ее обнаженное тело. Я почувствовал невыносимое желание, похожее на желание убийства.
Ни слова не говоря, я втолкнул ее в комнату и запер дверь изнутри. Снял рубашку, промокнув ею вспотевшее лицо. Потом развязал шнурок, на котором держалось алое непрочное одеяние. Настя была безучастна и покорна.
Я уже докуривал сигарету, когда Настя открыла глаза. Подкинул одну из двух рюмок, стоявших на столе. Та разбилась ровно по ножке и закатилась под тахту.
– Мне нужна моя электрическая бритва, – сказал я.
– Бритва перегорела.
– Тогда все, – сказал я.
– Сцена будет?
Я натянул на себя влажную рубашку и повернул ключ.
– Сцены не будет?! – переспросила Настя, торопливо похохатывая.
Выходя на лестницу, я услышал, что Настя плачет.
Старушки, сидящие у парадной, не узнали меня. Ерема, снимавший травой стружки с откупоренного фуфаря, сквозь меня увидел приближающегося милиционера и, аккуратно пристроив бутылку в кустах, принял вид загорающего. Постаревший Шарик даже не посмотрел в мою сторону. Улицы текли мне навстречу – ходьба почти не требовала усилий. В воздухе банно пахло прогретыми березами.
Мужик в ватнике боролся с листом кровельного железа, но оно все не давалось ему.
Навстречу мне бежал Сашка Бобрукин.
– Завтра на практику не идем, слышал? – крикнул он еще издалека. – Приезжают немцы – будем шпрехать. Скажи мне спасибо – отобрали всего десять человек.
– Данке. Что будем делать?
– Пошли погоняем. Там наши уже сколачивают команду на мусор.
