– А что такое? – я, запаниковав, срочно попытался сообразить, что за «туфту» я допустил в своей работе.
С самым сумрачным видом начальник ткнул в карту пальцем и – для большей убедительности – постучал им по указанному месту.
Я посмотрел на карту и тоже окаменел. Ближе к устью реки там красовался далеко не самый маленький приток с длиннющим названием и без единой отметки. Девственно чистым было изображение его русла на карте; я вспомнил, что, проходя мимо этой речки, мы каждый раз откладывали ее посещение на потом. Вот и дооткладывались.
– Та-ак! – сказал начальник. – Дед!
Мой капитан, которого он столь непочтительно звал «дедом», возился на другом конце лагеря с самодельной печкой – единственный из нас всех он пек хлеб сноровисто и умело.
– Сам видишь, Саныч, занят я, – откликнулся «дед», не поворачивая головы.
Начальник сменил гнев на сарказм:
– Дражайший Степан Николаич, будьте любезны прибыть к адмиральскому шатру!
– Иду, – сказал кэп и подошел к навесу, на столе под которым были разложены рабочие карты.
– Чегой-то ты себя в адмиралы записал? А, Саныч? – спросил он, но начальник лишь молча постучал по злополучному притоку на карте.
– Да уж, недоглядочка вышла, – сказал кэп, взглянув туда, куда настойчиво тыкался палец моего начальника.
– Будет вам «недоглядочка»! – прорычал начальник. – Вот заводите свой тарантас и топайте туда. Срочно.
Мой кэп поднял на него глаза, и его губы чуть растянулись в ехидной полуулыбке.
– Так ты же сам вчера мотористов домой отпустил. Они еще в обед на «Казанке» ушли.
– Та-ак! – зверея сказал начальник. – Вдвоем идите.
Я удивился. Пароход, конечно, невелик, но все же – не моторка. Однако капитан рассудил иначе.
– А что, Андрюша? Проветримся. А к вечеру вернемся.
– Вот-вот, – сказал начальник, – проветритесь…
Когда мы вышли с базы, до полудня оставалась еще пара часов.
Не скажу, чтобы неожиданный рейс расстроил меня, но… появилось откуда-то предчувствие. Не предчувствие чего-то конкретного, но – предчувствие «вообще», просто ощущение необычности происходящего.
К полудню мы прошли больше половины расстояния до нужного нам притока. Облака, стягивавшие небо всю последнюю неделю, опустились ниже; пошел мелкий дождик. И тут я вдруг заметил, что бравый мой капитан как-то сер лицом и слишком согнут.
– Николаич, ты чего? – спросил я.
Кэп натужно улыбнулся.
– Да приплохело малость, Андрюша.
– Так, может, вернемся?
– Еще чего. Твой начальник нам руки-ноги поотрывает. Да не волнуйся ты, у меня бывает. Так – сердчишко. Сейчас пройдет.
