Мы остались в гостиной вдвоем.
"Знаешь" - затянул разговор дружок - "мне будет за тебя неспокойно, там в Америке. Я сегодня здесь, завтра там, а ты останешься в Москве".
"Ну и что?" - не понял я.
"После всего, что произошло у тебя могут быть неприятности. Отец всегда меня учил "не будет крошек - не будет и мышей". Так вот, после нас тут не то что мыши, бегемоты заведутся".
Я все еще не понимал куда он клонит.
"Я о той крошке, спящей в соседней комнате. Пришлось обо всем подумать заранее и ее крепкий сон всего лишь горстка таблеток."
"Черт побери, ты ее отравил?" - ужаснулся я.
"Да нет же, таблеток было мало" - хмыкнул Фунтик - "но это дело поправимое. Пойди, проветрись на балкончике, твой друг решит все проблемы сам".
Я понимал всю безвыходность ситуации, но ужасно не хотелось приносить еще одну жертву, тем более такую. За весь этот короткий вечер мы успели подружится с Дашей. Но товарищ был прав - мышей будет много, и я нехотя поплелся на балкон.
Прошло минут пять. "Интересно, что он там делает?" - думал я подмерзая. Еще через пять минут Фунтик заглянул ко мне на балкон - "Все. Осталось только прибраться в доме".
Я прошел в квартиру, озираясь по сторонам, в поисках следов нашей знакомой и нашел ее в ванной комнате. Красивое молодое тело декоративно лежало в полной воды ванне, а в руке застыл бокал с недопитым шампанским.
"А ты Фунт - эстет. Надеюсь, она не мучилась?"
"Да что ты! Разве я могу причинить боль моей любимой".
Остаток ночи мы приводили в порядок квартиру, а когда работа была закончена покинули ее, осторожно заперев за собой дверь. Было еще темно. Метель прекратилась, но небо все равно было завалено тяжелыми облаками. Я довез Фунтика к дому Александра Анатольевича. До отлета самолета оставалось около трех часов. Пришло время прощаться.
"Если будут спрашивать, мы провели ночь здесь, у друга моего отца. Об остальном не беспокойся, все будет хорошо."
"Да я и не беспокоюсь."
"Я причинил тебе столько неудобств, что даже не знаю, как с тобой за все рассчитаться. Ты знаешь, я хотел подарить это ей ,но теперь уже все равно." Я заметил как налились влагой его глаза. Впервые за много лет знакомства ему было нехорошо. И мне стало его жалко. Я обнял его - "Брось, разревись еще тут. Давай лучше прощаться, тебе уже пора."
"Держи, братка, на память " - и он положил мне что-то на руку.
Я раскрыл ладонь. Это был золотой перстень со светящимся, цвета глаз нашей Дарьи, камушком.
