Когда Пенни и Сайфер подбежали к ней и начали что-то говорить, Софи, наконец, пришла в себя.
– Чертов охотник! Что ты наделал?! Что наделал! – Кричала она в ночь, вскочив на ноги. Ее сотрясала дрожь. Дрожь от волны вины и боли, что пришла второй после оцепенения ужаса. Она виновата в его несомненной гибели! Он спасал глупого нефилима! Не из-за любви, не из-за привязанности к ней. Из-за чувства долга, что был присущ всему добру. Она виновата.
– Софи, прошу тебя, успокойся! Он спас тебе жизнь! – пыталась помочь Пенни, но это лишь подливало масла в огонь. Ярость, ненависть к себе была настолько сильна, что Софи была готова сама вогнать свой клинок в свое сердце. Она виновата.
– Кто его просил? Нет, Пенни! Этот гордец пожертвовал собой лишь ради своего тщеславия! Он такой же, как и все Энжелсы! Такой же… – ее крики сменили хриплые рыдания, повергшие ее вновь без сил на колени. Ее злость была направлена вовсе не на него. На себя. Из-за нее он отправился в ад. Если бы не ее затея, ничего бы этого не было. Все это ее вина. Господь покарал ее. Снова. Она своими руками убила человека, которого любила больше жизни. Что же она наделала?! Ночь разорвал ее хриплый, полный боли и отчаяния крик.
Охотники обеспокоенно переговаривались чуть поодаль. Многие из них были ранены и теперь дожидались фургона из Центра с медицинской помощью. Они не могли так же быстро и самостоятельно излечиться, как дети ангелов. На нефилимах все заживало моментально, если в рану не попал демонический яд.
Пенни и Сайфер поддерживали Софи, рыдания которой утихли, сменившись редкими всхлипами. Они не могли понять ее отчаяния, ведь Брил был ее врагом. Или что-то изменилось? Неужели многовековая ненависть сменилась чем-то иным? Говорить об этом Софи отказывалась, беспрестанно твердя лишь о своей вине.
Сайфер озадаченно хмурился на состояние подруги, пока в памяти не всплыли недавние слова сестры: «Я не уверена в том, что мы единственные родные ее сердцу.» Неужели она полюбила Габриеля?… Нет! Это запрещено! Но состояние Софи говорило об обратном. Никто не будет убиваться так по смерти своего врага, а вот по любимому человеку… Пенни встретила его суровый взгляд, мгновенно понимая своего брата. В ее глазах блестели слезы. Она молча покачала головой и отвела взгляд.
Пенни и Сайфер были, словно одним целым существом, и понимали друг друга без слов. Пенни тоже была встревожена за Софи, и ее искренняя мука на лице говорила об этом. Любовь ангела – сильная и ужасная вещь. Если он не может быть со своей второй половинкой, то его жизнь обращается в бесконечные адские муки. И смерть будет желанным подарком избавления. Поэтому Пенни и ее брат, дабы избежать такой страшной участи в своей бессмертной жизни, как безответные чувства, подарили свою любовь друг другу. Но у Софи не было брата, и она была беззащитна перед чувствами, наделенными и усиленными свыше. И Брил стал именно тем, кто погубил ее не снаружи, а изнутри. Он не мог ответить на ее чувства, ведь это каралось Законом. Нефилимы могли развлекаться с простыми смертными по желанию, утолять свою страсть. Но любовь могли дарить лишь себе подобному. Охотники не вписывались ни в ту, ни в другую категории. Они не должны были иметь с нефилимами никаких отношений, кроме, как сражаться вместе. Полюбив человека, охотник мог завести семью, ради продолжения рода и традиций. Но нефилим был и остается под запретом.
