Гости зааплодировали, заговорили, и Накамура перевела:
— Восхитительно! Почему вы не играли это на конкурсе?
— Я буду исполнять это в третьем туре.
Несколько человек, обращаясь к Саше, повторили одну и ту же фразу.
— Они просят сыграть вас еще что-нибудь, — перевела Накамура. — Из того, что вы исполняли на втором туре.
Александра подумала и решила сыграть пьесу современного японского композитора. Она не ошиблась: слушатели вновь наградили ее бурными рукоплесканиями, а один пожилой японец, подойдя, заговорил горячо и очень быстро. Саша беспомощно оглянулась на Накамуру.
— Это господин Отака, который написал пьесу, — объяснила та.
Александра смутилась. Если бы она знала, что автор пьесы среди гостей, она ни за что не осмелилась бы исполнять ее.
— Господин Отака, — продолжала переводить Накамура, — восхищен вашей интерпретацией. Он говорит, что даже сам не сыграл бы так хорошо, как вы. Сейчас он пишет концерт для фортепиано с оркестром и хочет посвятить его вам. Он надеется, что вы будете первой его исполнительницей.
Когда Саша вернулась в гостиницу, девушка, выдающая ключи от номеров, вдруг радостно взмахнула рукой и, жестами попросив подождать, куда-то скрылась. Через пару минут она вынесла корзину с искусно составленным букетом. “Наверное, от Сатори”, — подумала Александра.
Поднявшись в номер и поставив корзину на стол, она принялась разглядывать нежные лепестки необычайно красивых цветов, и в середине букета заметила какой-то белый квадратик. Это оказался небольшой плотный листок бумаги, на котором печатными буквами было выведено: “От поклонника”. “Странно, — подумала Саша. — На Сатори не похоже. Он написал бы свое имя”.
На всякий случай она набрала знакомый номер. Рассказав Сатори про встречу с Омото и выслушав его поздравления, она поняла, что цветы принес кто-то другой. Положив трубку, Саша задумалась. Может, это кто-нибудь из гостей Омото? Вряд ли, не успел бы. Впрочем, Сатори же сказал: “Скоро тебя начнут узнавать на улицах”. Вполне вероятно, это действительно просто поклонник. И все же надо расспросить завтра девушку, которой передали корзину, как он выглядел.
Утром Сатори, заехавший к Саше, перевел ее вопрос девушке, передавшей цветы. Та, улыбаясь, начала описывать: молодой, красивый…
— Он говорил по-русски? — нетерпеливо спросила Саша, не дожидаясь, когда Сатори переведет описание до конца.
— Если бы он говорил по-русски, я бы ничего не поняла. Это был японец.
— А записку он писал при вас?
