Пламя Неуничтожимое, крошечные искорки его, но живут в каждой душе, сгущалось вокруг Нового Ьога. Никогда доселе Хедин не видел ничего подобного — доселе души представали неделимыми, пусть и способными «истаять», и только здесь, во чреве Не-иазываемого, он смог ощутить в них искры извечного 11 замени.
Все мы дети Творца. В каждом из нас — Его части-н,| Его огонь. Ибо что есть Пламя Неуничтожимое, кик не Он сам?!
Он никуда не ушёл. Он всегда был здесь, с нами и и пас.
В Пламени Неуничтожимом.
11е зря Дальние так радеют за сбор всего и вся...
Душ вокруг Хедина всё больше и больше. И вот он уже сам делает шаг туда, ближе к сердцу Неназы-ииемого.
К сингулярности.
К точке, где утрачивают смысл понятия «про-
• фанства» и «времени».
К точке, изменить хоть что-то в непосредственной окрестности которой может только сам Неназы-54
4-
ваемый (сам в себе) — или он, Хедин, и искры Пламени Неуничтожимого, собранные им сейчас вокруг себя.
Он должен действовать, потому что ловушка рухнет скоро, совсем скоро. И все те, кто радостно дерётся сейчас за власть у него за спиной, ринутся... в Хаос, наверное? — умолять тамошних владык о... допустим... «свободном пропуске»? — если такое вообще может быть.
Но души — искорки Пламени — тянулись и тянулись «вперёд». А, может, вверх или вниз — здесь всё утрачивало смысл.
Ему, Хедину, требовался новый Хедин. Потому что никто, кроме него, не способен воплотить в жизнь эту часть Плана. Часть совершенно новую, только что измысленную, с кучей непроверенного, предположительного, возможного, вероятного...
Но и не только. Здесь Хедин может оттолкнуться только от Хедина, только от себя самого.
Ему уже удалось отделить и вытолкнуть отсюда часть себя, ту самую «действующую» ипостась.
Теперь предстояло куда более трудно — вытащать из логова Неназываемого вот эту, истинную суть Нового Бога Хедина.
Перенося свою суть в спасённые им души, создать своего двойника.
В каждую из искр Пламени он старался вложить себя. Отразить себя, словно в зеркале, вернее — во множестве зеркал, какими становились частицы Пламени Неуничтожимого.
Отпечаток в пустоте стремительно заполнялся.
Его воля столкнулась с железной предопределённостью властвующей здесь силы, что крушила в пыль и вообще в ничто само пространство и могла остановить время.
Она, эта воля, единственная могла дотянуться до места вне пределов чёрной глобулы. Так возникали милоногие — пленные души, рабы Неназываемого.
Пламя Неуничтожимое плясало и танцевало вокруг. Души ликовали. Они обретали новый смысл, пим продолжали бой.
