Прежде чем Клара успела сказать, что этот человек никакой не профессор, Маруа повернулся от портрета к Арману Гамашу. На его лице застыло изумленное выражение.
Что он такое увидел и что это значит?
– А вон там, – сказала куратор, показывая в другую сторону, – Андре Кастонге. Еще одна важная персона.
Взгляд Клары остановился на фигуре, хорошо известной в квебекском мире искусства. Если Франсуа Маруа был замкнут и нелюдим, то Андре Кастонге был всегда и везде, серый кардинал квебекского искусства. Месье Кастонге, чуть моложе Маруа, чуть выше, чуть тяжелее, был окружен кольцом людей. Внутренний кружок составляли критики различных влиятельных газет. Дальше стояли менее известные галеристы и критики. А в наружной части кольца толклись художники.
Они были планетами, а Андре Кастонге – солнцем.
– Позвольте я вас представлю.
– Потрясающе, – сказала Клара.
Мысленно она преобразовала это слово в другое, отвечающее тому смыслу, какой она в него вкладывала. Merde.
– Неужели это возможно? – спросил Франсуа Маруа, вглядываясь в лицо Гамаша.
Гамаш посмотрел на старика и, слегка улыбнувшись, кивнул.
Маруа снова посмотрел на портрет.
Гул в зале с прибытием новых гостей стал почти оглушающим.
Но Франсуа Маруа не мог оторвать глаз от одного лица – разочарованной старой женщины на холсте. Лица, исполненного осуждения и отчаяния.
– Ведь это святая Мария, верно? – почти шепотом спросил Маруа.
Старший инспектор не был уверен, что этот вопрос обращен к нему, а потому не ответил. Маруа увидел то, что было доступно лишь избранным.
На портрете Клары была изображена не просто сердитая старуха. Художница и в самом деле имела в виду Деву Марию. Состарившуюся. Забытую миром, который устал от чудес, начал относиться к ним настороженно. Миром, который был слишком занят, чтобы замечать, что камень откатился назад. К новым чудесам.
Это была Мария в последние годы жизни. Оставленная всеми, одинокая.
Она сердито смотрела в зал, наполненный веселыми людьми, попивающими вино. И проходящими мимо нее.
Кроме Франсуа Маруа, который оторвал взгляд от картины и снова посмотрел на Гамаша.
– Что сделала Клара? – тихо спросил он.
Гамаш немного помолчал, собираясь с мыслями, чтобы ответить на вопрос.
– Привет, слабоумный. – Рут Зардо всунула сухую руку в ладонь Бовуара. – Рассказывай, как у тебя дела.
Это был приказ. Мало у кого хватало духу игнорировать Рут. Но с другой стороны, мало кого Рут спрашивала о его делах.
– Прекрасно.
