Рейн-Мари обдумала услышанное.
– Интересно, как его друг отнесся к этому, – сказала она наконец.
Этот же вопрос задавал себе и Гамаш.
– Так это Оливье ненавидит моего отца? – спросила Анни. – Но почему? Ведь отец вызволил его из тюрьмы. Привез назад в Три Сосны.
– Да, но Оливье считает, что из тюрьмы его вызволил я. А посадил твой отец.
Анни уставилась на Бовуара, потом отрицательно покачала головой.
А Бовуар продолжил:
– Твой отец извинился перед ним. Перед всеми, кто был тогда в бистро. Он сказал Оливье, что винит себя в случившемся.
– А что ответил Оливье?
– Что не может его простить. Пока не может.
Анни задумалась.
– Как отреагировал отец?
– Его это вроде бы не удивило и не расстроило. Напротив, мне кажется, он удивился бы, если бы Оливье вдруг решил все забыть и простить. Он бы ему просто не поверил.
Бовуар знал, что хуже непрощения может быть только неискреннее прощение.
Жан Ги не мог не отдать должного Оливье: тот не стал притворяться, будто принял извинения, а сказал наконец правду. Что пока он не готов прощать.
– А теперь? – спросила Анни.
– Полагаю, мы это увидим.
– Замечательно. А вы как считаете?
Арман Гамаш посмотрел на почтенного пожилого человека, стоящего рядом с ним.
– Я согласен с вами, – кивнул старший инспектор.
Они помолчали несколько секунд, разглядывая картину. Прием был в самом разгаре – разговоры, смех, встречи друзей, представление незнакомых.
Но эти двое образовали отдельный мирок, маленький, тихий quartier[6].
Они рассматривали повешенную сюда то ли намеренно, то ли случайно главную картину персональной выставки Клары Морроу. Ее работы, преимущественно портреты, висели на белых стенах главной галереи Музея современного искусства. Некоторые из них собрались вместе, словно хотели поговорить. Другие – в одиночестве, изолированно. Как эта.
Самый скромный из портретов на самой большой стене.
Без конкуренции и без компании. Островная нация. Суверенный портрет.
В одиночестве.
– Что вы чувствуете, глядя на эту картину? – спросил старик, бросив на Гамаша проницательный взгляд.
Старший инспектор улыбнулся:
– Понимаете, я вижу ее не в первый раз. Мы дружим с Морроу. Я присутствовал, когда Клара впервые вынесла этот портрет из своей мастерской.
– Счастливчик.
Гамаш пригубил великолепного красного вина из бокала и согласился. Счастливчик.
– Франсуа Маруа. – Старик протянул ему руку.
– Арман Гамаш.
Собеседник посмотрел на Гамаша внимательнее:
– Désolé[7]. Я должен был сразу вас узнать, старший инспектор.
