— В смысле — траванулся? Ты что-то съел?
Он покачал головой и ответил:
— Нет. И не выпил.
— Тогда я не понимаю…
— Я пролил на себя какую-то жидкость. Нечаянно.
— Где?
Он протянул правую руку, Настя на секунду склонилась над ней, почти тотчас выпрямилась и недоуменно посмотрела на Антона.
— Я ничего не вижу.
Антон вытаращился на нее, потом посмотрел на свою руку: он явно видел чуть фосфоресцирующее зеленое пятно, расплывающееся по половине руки, достающее уже до локтя. Он пытался стереть эту штуку, но у него ничего не вышло. Видимо, гадость въелась в кожу намертво. И он чувствовал себя очень плохо, его тошнило, кружилась голова.
— Да нет у тебя ничего, Тош, — вмешался Сашка с таким авторитетным видом, словно разбирался в таких делах как никто другой. Он ткнул пальцем прямо в середину пятна — которого якобы не было — и Антон поморщился от едва заметной, но вполне реальной боли. — Видимо, все высохло уже давно.
— Это не важно, — наконец, выдавил из себя Антон. Ему становилось все хуже, запахи вокруг были просто невыносимы, от них мутило, ему было просто необходимо выйти на свежий воздух. — Можем мы уйти отсюда?
— Смотрите! Кажется, начинается! — вдруг воскликнул Сашка, не обращая внимания на бледного и покрытого потом приятеля. Он наклонился чуть вперед, чтобы лучше видеть происходящее на манеже.
— Что начинается? — спросил Антон, и ему ответил голос конферансье в зеленом костюме.
— Дамы и господа! Вы видели все наши самые лучшие номера! Остался только один! Последний, но самый невероятный, самый лучший, самый восхитительный! Позвольте представить! Единственный в своем роде! Маг и Колдун! ЦИРКАЧ!
Зрители неистово зааплодировали, а карлик-конферансье исчез в клубах зеленого дыма. На мгновение лампы во всем цирке вспыхнули так ярко, что люди вскрикнули, закрывая глаза, а когда они снова смогли видеть, то оказалось, что посреди манежа стоит старинное кожаное кресло, а в этом самом кресле расположился мужчина с плаката, тот самый, в цилиндре и во фраке. И он улыбался белоснежными зубами, глядя сверкающими черными глазами на притихших людей, словно он был львом — а они его законным обедом.
***
Несколько минут зрители и Циркач разглядывали друг друга, а потом мужчина во фраке заразительно улыбнулся, хлопнул в ладоши и радостно произнес:
— Здравствуйте, друзья! Приветствую вас в моем Мировом Цирке! Надеюсь, представление вам понравилось?
Крики "да" (и "нет") смешались в один гул, кто-то засвистел, кто-то засмеялся, словно всех разом отпустило напряжение. Циркач сидел с довольным видом и кивал, словно соглашался со всеми, выкрикивающими в его адрес всякую ерунду. Неожиданно он хлопнул в ладоши, да так громко, словно кто-то выстрелил из ружья. Рокот толпы тотчас затих, словно некто повернул выключатель громкости к минимальному значению.
