— Хорошо, — сказал он. — А лошадь?
— Это не лошадь, — ответил Ноготь осторожно. — Не совсем. Пойдем, покажу.
Он повел его в глубь гаража. Там, под мойкой, стоял его драгоценный «Триумф Бонневиль», единственная вещь во всем мире, которую он действительно и не скрывая любил.
— Что это? — спросил Боамунд.
Ноготь ответил, крепко стиснув кулаки:
— Это мотоцикл. Это все равно что… — он закрыл глаза, обшаривая свой ум, вытаскивая ящик за ящиком и вываливая их содержимое на пол. — Это все равно что волшебный конь, которого не нужно ковать, — это было лучшее, что он смог придумать.
— Он летает? — спросил Боамунд.
— Нет, — сказал Ноготь в замешательстве. — Он ездит по земле. Под гору, когда ветер в спину, он без проблем делает сто пятнадцать.
— Сто пятнадцать чего?
— Миль.
— О! — Боамунд нахмурился. — А потом что? — спросил он.
— В каком смысле?
— После того, как ты проехал сто пятнадцать миль, — объяснил Боамунд. — Ты берешь другого, или…
— Да нет же, — сказал Ноготь, щуря глаза и борясь с искушением впиться Боамунду зубами в коленную чашечку. — Сто пятнадцать миль в час.
— Постой-ка, — сказал Боамунд. — Мне казалось, ты говорил, что он не летает.
— Не летает.
Но Боамунд не выглядел убежденным.
— Все волшебные кони, о которых я слышал, могли летать, — сказал он. — Вот, например, Альтамонт, крылатая кобыла сэра Греви де Бохуна. Она делала триста сорок две, или даже… сто шесть на четыре и сорок три…
— Ну хорошо, — сказал Ноготь, — но…
— У моего дяди была волшебная лошадь, — продолжал Боамунд, — он как-то добрался из Каэрлеона в Тинтагел за час семь минут. На такую лошадь действительно можно положиться, как он частенько мне говорил.
— Э-э…
— И сбруя у нее была что надо, — продолжал Боамунд в забытьи. — Амортизирующие стремена, поводья с энергетическим приводом, мартингал с гидравлическим увлажнением три-в-одном, подпруги акульей кожи — по индивидуальному заказу, с трехпозиционными авторегулирующимися пряжками…
Ноготь, тяжело ступая, подошел к мотоциклу и отвинтил крышку топливного бачка.
— Нам пора, — сказал он, — мы не можем торчать здесь весь день.
Боамунд пожал плечами.
— Пора так пора, — сказал он. — Где мне сесть?
— Позади меня, — ответил Ноготь. — Давай, забирайся. Мешок не забыл?
Боамунд кивнул и надел шлем. Бормоча что-то себе под нос, Ноготь включил подачу топлива, откинул ножной стартер, встал на него и подпрыгнул.
Незачем и говорить, что проклятая машина не завелась.
Боамунд постучал его по плечу.
