Джон открыл дверь, когда она одолела первые четыре ступеньки лестницы, ведущей к двери дома.
— Ради Бога! Где ты была? Я уже в панике. Я все время тебе звонил, но ты не подходила к телефону. Потом я оставил свои попытки и снова позвонил в шесть утра. Но тебя все еще не было, тогда я связался с полицией. — Он помолчал, почесав пальцем бровь. — Я думаю, ты заметила у крыльца полицейскую машину? — Он продолжал искательным и неуверенным тоном: — Я им все рассказал. Они беседуют с Шейной в столовой.
Лили инстинктивно потянулась рукой к горлу: петля, на которой она повисла было, разорвалась. Но это ощущение продолжалось лишь мгновение.
— Что ты им сказал? Я имею в виду, ты рассказал им про изнасилование? Ты решил, что мы должны заявить об этом в полицию?
— Да. И они сказали, что мы должны были заявить еще вчера ночью. Тогда его можно было взять сразу же около дома, он не смог бы далеко уйти. Они не могут понять, как это ты, будучи окружным прокурором, не сообразила, что надо сразу заявить в полицию?
Вспомнив о поддержке полицейских офицеров, он заговорил тверже, в его голосе было теперь гораздо больше уверенности. Он повернулся и вошел в дом через дверь, ведущую на кухню, откуда открывалась дверь в столовую.
Лили вошла в столовую. Там находились двое полицейских в форме: женщина, сидевшая на бежевом кожаном диване рядом с Шейной, и мужчина, стоявший у стены, которая отделяла кухню от столовой. Она была лично знакома со многими полицейскими, но этих двоих видела впервые. Все присутствующие сразу посмотрели на нее, хотя она продолжала говорить приглушенным голосом, словно продолжая беседу с Джоном.
— Прости, пожалуйста, что я тебя так разволновала, — проговорила она, опустив голову, а затем снова посмотрев в глаза Джону. — Я была просто в трансе. Сразу же после того, как вы уехали, я села в машину и собралась по шоссе ехать домой. Потом я сообразила, что еду в противоположную сторону, в это время я уже успела проехать полдороги до Лос-Анджелеса. Я свернула на параллельную дорогу и заблудилась. Потом, когда я снова выбралась на шоссе, то попала в автомобильную пробку. — Чувствуя на себе взгляды посторонних людей, Лили положила руки на плечи Джона, неловко обняла его и отступила назад. — Я собиралась позвонить, но ночью мне было страшно останавливаться и выходить из машины. Кроме того, мне не хотелось будить тебя и Шейну.
Кивком головы она поздоровалась с полицейскими, дав таким образом знать, что заметила их присутствие, и поспешила к Шейне. Девочка была бледна, глаза ее словно остекленели, под ними обозначились темные круги. Она была завернута в одеяло, из которого торчало только лицо. Из горла Шейны вырвались сдавленные рыдания и всхлипывания, когда Лили подошла и обняла ее обеими руками, положив голову дочери к себе на плечо. Шейна потеснее прижалась к матери и просунула голову ей под мышку, как она делала это, когда была совсем маленькой.
