Валиум несколько успокоил ее, и она смогла связно рассказать Джону, что случилось. Это было сухое, лишенное эмоций изложение фактов. Если бы она позволила себе уронить хотя бы одну слезинку, начался бы настоящий водопад. Они сидели на новенькой софе при янтарном свете лампы от Тиффани, что создавало почти сюрреалистическую атмосферу. На полу до сих пор лежал раскрытый фотоальбом. Он наклонился вперед и пальцами коснулся порезов на ее губах. Это не был жест сочувствия или потрясения, скорее, он просто хотел удостовериться в реальности происходящего. По его глазам было видно, что он считает во всем виноватой ее, независимо от того, что происходило до этого. Ей надо было найти в себе силы остановить его. Он должен видеть ее, думала Лили, сильной и неприступной, как замок.
Он всхлипнул, его сильное мускулистое тело согнулось от боли, это рыдание, этот жалостный звук, так не вязался с его внешностью — взрослого мужчины, плачущего, как ребенок. Он не кричал, не орал, не требовал возмездия, он просто сломался. Его скорбь не оставила места для ярости.
— Ты хочешь, чтобы мы позвонили в полицию? Ты отец, и я не могу принять это решение без тебя, — сказала она. — Но мы всегда сможем заявить в полицию, если надумаем сделать это позже.
Пока она говорила, ее глаза непроизвольно смотрели в сторону кухни — она подумала об отпечатках пальцев, которые, возможно, остались на двери.
— Нет, я согласен с тобой. Если мы заявим в полицию, то сделаем только хуже для нее, — отозвался он после долгого молчания. По его лицу текли слезы, и он вытирал их тыльной стороной ладони. — Поймают ли они этого ублюдка, если мы заявим?
— Откуда, черт возьми, я могу знать? Этого не знает никто. У нас нет описания машины, на которой он приехал. — Она ругала себя за то, что не бросилась вслед ему, а осталась рядом с Шейной. — Может быть, мы делаем ошибку, не сообщая об этом в полицию. Боже, я же не могу знать все.
Ее сознание было спутано, она плохо соображала из-за вынужденно подавленной ярости. Память о прошлом и хранимая много лет тайна мутили ее разум. Внутри нее что-то прыгало, ныряло, крутилось и бешено вертелось. Ей надо было остановить эту круговерть во что бы то ни стало. Ей надо было перемотать пленку с самого начала. И стереть все лишнее. Голос Джона звучал приглушенно, словно издалека. Она внимательно смотрела на него и попыталась сосредоточиться.
— Я хочу забрать Шейну домой, подальше от этого места. — Его голос прерывался всхлипывающими звуками. — Мне больше ни до чего нет дела. Я просто хочу позаботиться о своем ребенке.
