Очень, очень жаль, что нам так и не удалось дознаться, кто были эти молодые люди, отметившие таким недостойным образом наступление нового года, откуда, кто они, где работают или учатся. Хотелось устроить общественный разбор их поступка. Сказать по секрету, я даже обращался в управление милиции, просил работников уголовного розыска произвести расследование, но это ничего не дало. Деревья молчат, подписей и адресов своих виновные не оставили, свежий снежок присыпал следы, — никого найти не удалось.
Ни я, ни Леша, мы не видели их. Но они поныне стоят у нас у каждого в глазах, эти темные, дикие люди, цивилизованные разбойники, вероятно, читавшие в детстве про Красную Шапочку, братца Кролика, но так и оставшиеся в глубине души мелочными, эгоистичными, злыми и распущенными людьми.
Это антилюди, античеловеки.
Они стремились на природу, подальше от шума городского, вероятно (а может, и нет), говорили о красоте и эстетике, парни нашептывали игривые слова девушкам… Но что они сделали с природой? Не говоря уже о том, что сделали с избушкой, которую построили чьи-то добрые, заботливые руки. Не пожалели ни чужого труда, ни беличьей и сорочьей жизни, леса. Полное безразличие к тому, что кто-то придет сюда после них…
Издавна на севере, в тайге, поддерживался и поддерживается поныне обычай: оставить в лесной избушке спички, запас соли, щепоть чая, а может, и что-то из долго не портящегося съестного. Они растоптали и этот человеколюбивый обычай.
Самое страшное, когда у человека нет ничего святого. Думаю, что эти парни и девушки неспособны были на прекрасное, высокое, светлое, чистое чувство — любовь.
Недавно я снова встретил Лешу. Он явно куда-то собрался, основательно и всерьез: из туго набитого тяжелого рюкзака выглядывал конец топорища, под мышкой замотанная в холстину пила. Его сопровождали двое снаряженных друзей. Они тащили связку досок. Все спешили на вокзал.
— Вы знаете, — сообщил Леша, — едем в Курганово, чинить…
Милый Леша! Я с любовью смотрел им вслед. Собственно, собирались сделать они не такое уж огромное дело — подновить избушку на лесном кордоне, только и всего. Но ведь они делали это не столько для себя, сколько для других, вот что было дорого. Они заботились о людях, которых даже не знали и наверняка никогда не увидят. А не в том ли и заключается долг каждого?
Одни приходят на землю, чтоб беречь, приумножать, творить полезное, нужное, необходимое, другие — чтоб разорять. Почему так получается? И доколе должно быть так?
