Трудно было понять, чего в голосе Леваро больше, изумления ли прозорливостью инквизитора или восхищения ею. Прокурор растерянно усмехнулся.
— Об этом никто не знал. Тайна семьи. Жаль, столь безвременная смерть… Горький удел незаконнорожденных. Брат епископа состряпал нужные выписки, отцом Фогаццаро стал Джулио Гоццано, давно пропавший без вести. Сам мессир Дориа говорил, что Фогаццаро — единственный грех его юности, в котором ему не хочется каяться. Если бы вы знали Гоццано — вы бы поняли епископа. Он был человеком достойным.
— Берите выше, Леваро, — поправил Джеронимо, — как я понял из письма его преосвященства, Дориа намерен обратиться лично к Его Святейшеству с просьбой о канонизации Фогаццаро Гоццано. Таково его намерение, а епископ обычно склонен свои намерения реализовывать. Так что — вполне может оказаться, что вы, дорогой Леваро, служили под руководством Святого и мученика…
Прокурор задумчиво почесал кончик длинного носа, но ничего не сказал. Зато кот Схоластик, свернувшийся клубком на ларе, как показалось Джеронимо, удовлетворённо кивнул.
Но тут их прервали. Где-то в доме хлопнула дверь, потом послышались всхлипывания. Джеронимо прислушался. Рыдания раздавались всё ближе. Все трое замерли, Джеронимо поднялся. На пороге, шатаясь, появилась синьора Бонакольди с пергаментно-белым лицом и упавшими на плечи седыми волосами. Она судорожно взмахнула руками, пытаясь что-то проговорить, но неожиданно, словно подломленная тростинка, рухнула на пол. Вианданте не успел подхватить её.
Кухарку уложили на тахту и привели в чувство. История, рассказанная ею, была коротка и ужасна. Она условилась со своей внучкой Розой сегодня пойти к портнихе, но когда пришла на условленное место встречи, на улицу Августинцев, девочки там не было. Синьора Тереза, подождав немного, пошла к дочери узнать, почему Роза не пришла, но Анжела сказала, что та ушла ещё час назад. Они вдвоём кинулись обратно, но нигде не встретили Розы. Бросились по двум прилегающим кварталам и в одном из них, в тупике Старых буков, нашли её, изнасилованную и удушенную.
Старуха надрывно всхлипнула и задохнулась мучительным кашлем.
Вианданте обернулся, ища глазами прокурора. Тот уже стоял у двери, набрасывая плащ, одновременно отдавая распоряжение слуге послать в тупик Старых буков денунциантов. «Подождите, Леваро, я с вами». Инквизитор накинул плащ. «Гильельмо, — указал на синьору Терезу, — займись. Мы скоро вернёмся».
