Оставшись один и дождавшись, когда свет над головой у него погаснет, Дрейтон еще постоял там, где они поцеловались, и провел указательным пальцем по губам. Дождь продолжался, от уличного фонаря исходил недобрый зеленоватый свет. Дрейтон подошел к фонарю и посмотрел на свой палец — на нем остался бледный след. Цвет помады не был розовым, он наводил на мысль о загорелом человеческом теле, и Дрейтону показалось, что вместе с этой помадой она оставила на его губах частицу себя. К отвороту пальто прицепился длинный светлый волос. Обладать этими напоминаниями о ней означало отчасти обладать ею самою. Стоя посреди мокрой улицы, он провел языком по пальцу и вздрогнул — он узнал вкус губ Линды.
В проулке появился кот, прокрался к входу в дом. На шерсти кота блестели мелкие капли. Небо было скрыто испарениями, сразу за ними начиналась тьма. Дрейтон надвинул на голову капюшон и зашагал домой, в свою комнату.
На юг от Кингсмаркхема, охватывая Помфрет с восточной и южной сторон, тянется хвойный лес. Он занимает площадь в двадцать или тридцать квадратных миль. Его называют Черитонским, он рукотворный, растут в нем почти сплошь ели и лиственницы; его броская красота отдает чем-то английским, а располагающиеся ниже зеленые равнины вдруг напоминают вам альпийские луга.
С той стороны Помфрета, что обращена к лесу, как грибы после дождя, выросли небольшие белые домики. Своими разноцветными дверями, украшениями из кедровой доски они похожи на сельские домики в Швейцарии. К одному такому выкрашенному в желтый цвет домику с воротами для машины в ограде в воскресенье утром направлялся сержант Мартин: он искал человека по фамилии Киркпатрик.
Дверь ему быстро открыла девчушка лет семи с большими испуганными глазами. Мартин ждал на пороге, пока она ходила за матерью. Незанавешенные окна дома позволяли беспрепятственно заглянуть внутрь, и Мартин увидел маленького мальчика, такого же бледного и изможденного, как его сестра; он апатично играл на полу в кубики с буквами. У женщины, наконец появившейся из глубины дома, был сварливый вид. По ее розоватому неподвижному лицу Мартин предположил, что она страдает от повышенного давления. Светлые волосы в тугих кудряшках блестели, на носу сидели очки в красной оправе. Мартин представился и спросил женщину об ее муже.
— Это по поводу машины? — зло спросила миссис Киркпатрик.
— В некотором смысле.
Дети, прижавшись к матери, смотрели на незнакомца.
— Вы ведь видите, что его нет дома? Если он разбил машину, то не могу сказать, что жалею о ней. Напротив — туда ей и дорога. Надеюсь, что теперь ей место только на свалке. Когда в прошлый понедельник он пригнал ее домой, я сказала: «Не думай, что я поеду куда-нибудь вот в этом. Уж лучше ходить пешком. У меня нет ни малейшего желания выставлять себя на посмешище в розово-белой машине с фиолетовыми полосами».
