На миг и я забыла все земное и, схватив Шереметьева за руку, прошептала:
— Как это волшебно. Ни с чем несравнимо!
— А мне это напоминает большой воздушный налег на Ленинград. Только здесь это беззвучно и в каком-то гигантском масштабе, — ответил Шереметьев.
Я не стала спорить и приступила к главному:
— Нам нужно немедленно действовать. Мне кажется, что нашему полку угрожает гибель на озере Юля-ярви — судя по песне старика. В основу ее положен действительный случай.
— Значит, мы сядем на озеро, где водяные играют в карты?..
— Да, представь себе, что все ваши самолеты спокойно стоят на озере, а в это время соседний водяной выпьет из него воду? Тогда лед повиснет боз поддержки, как гигантский купол. Он рухнет и похоронит ваш полк в одну минуту.
— Что ты говоришь? Как это возможно? Куда же денется вода? — встревожился Шереметьев.
— Делай вид, что мы разговариваем о красотах северного сияния, за нами следят, — предупредила я, увидев, что в окне отогнулся край занавеси.
— Это фантастично, — усомнился мой друг.
— Но я рассказала ему, что Лава-ярви, Юля-ярви. Бюля-ярви и другие составляют цепь озер. Они соединены ручьями и расположены каскадом — одно озеро выше другого — и переливают из своих каменных чаш излишки воды друг другу. Стоит нарушить этот режим, прекратить отток или приток волы, и начнутся эти «чудеса», которые поражали фантазию карельских охотников.
В одном озере излишки воды пойдут поверх льда, образуя наледи, а в другом ушедшая из-подо льда вода образует зловещую пустоту.
И тут действительно стоит скакнуть зайцу, как весь лед рухнет с потрясающим эффектом.
— Да, но почему должны произойти все эти изменения? — все еще не желая верить опасности, спросил Володя.
— Это было однажды по воле случая, а теперь может произойти по чьей-то злой воле.
Мы оба задумались. Было решено, что Володя, поскольку он хуже меня ходит на лыжах, останется караулить Импи и старика, а я побегу на аэродром. Наши инженеры должны проверить еще раз надежность Юля-ярви, а разведчики — проверить странных хозяев одинокого дома. До Юля-ярви отсюда было гораздо ближе, чем до Бюля-ярви, где я посадила самолет.
— Неужели ты думаешь, что она диверсантка? — спросил Шереметьев. — Настоящая диверсантка должна бы льстить, чтобы усыпить бдительность, а она какая-то угловатая, непосредственная…
— Не знаю, может быть, это такой прием. Во всяком случае, мы не должны рисковать. Если мы ошибемся в лучшую сторону — нам будет пища для шуток, и только. Но если мы ошибемся в худшую — последствия будут страшными.
