- Но, Ник, - ужасно удивилась Энн, - у нас же не больше тридцати тысяч отложено! ещё год - не меньше! - надо играть!
- Энн, пойми, я не могу... Я умру. Это не шутки, Энн. Мы с тобой вместе уже год, но ты так толком и не знаешь, чем я занимался раньше и почему обо мне сейчас так шумят. Я понимаю, тебе это неинтересно, поэтому я и не рассказывал... ещё в университете, Энн, я задумался над возможностями человеческого тела. Они безграничны. Или почти безграничны. Я начал копаться, Энн, изучать спартанскую систему, систему индийских йогов, начал штудировать разные научные работы, делать опыты... В общем, всё это долго объяснять, да и ты (не обижайся, Энн!), ты многого не поймешь. Я выработал систему тренировок и начал работать над своим телом. Шесть лет упорнейшего труда! Шесть лет - и я достиг своего, Энн. Я в течение десяти минут могу привести своё тело в такое состояние, что оно начинает жить в несколько раз быстрее... Понимаешь? Я могу обогнать кролика и поймать его руками, могу догнать поезд... Да мало ли чего. О практическом применении своего изобретения я много думал, но не об этом сейчас речь.
Мне хотелось, Энн, сделать тебя счастливой и богатой. Я отложил все планы и решил заработать деньги хоккеем. Но, Энн, я не учёл одного - сердце не выдерживает... Мне только тридцать один год, а сердце, я чувствую, старее уже меня раза в два... И притом все эти медкомиссии, угрозы (о покушении он не рассказывал) - кто-то хочет меня убрать или объявить ненормальным... Вот так-то, Энн.
Энн смотрела на него, широко раскрыв тёмные глаза и прижав к груди журнал с голой женщиной на обложке. Она о чем-то напряженно думала, выпятив нижнюю вишневую губку. Слышала ли она?
- Ник, если я правильно поняла, ты так быстро можешь двигаться, что остальные для тебя, как торчащие манекены, да? Ник, что ж ты мне раньше не сказал! Ведь это потрясающе!
Она вскочила с кресла, кинулась на Ника ничком и, прижавшись к нему всем горячим телом и дурачась, облизала ему лицо. Потом она села на постели по-турецки, подняла вверх ладошки и воскликнула:
- Ну и дураки-и-и мы! Собираем эти несчастные крохи, а перед нами миллионы! Миллиарды! Ведь, Ник, голубчик, когда ты взвинтишься, или как там это у тебя называется, ты же можешь куда угодно пройти, и никто, никто, никто тебя не остановит... Никто! В магазин! В банк! В любой дом! Ник, это же сказка!..
Она закрыла глаза и откинула назад голову, упиваясь воображением, и не видела взгляда Ника.
