Услышав этот лай, этот вопль азартной погони, Бес отчаянно рванулся на поводке и протяжно завыл-загавкал, вторя гончим и одновременно умоляя отпустить его.
— Ишь, выжлец! — ехидно произнес дед Саня, посмотрев на обезумевшего ягда. — Пожалуй, пусти его — с заревом пойдет.
С последними словами он протянул руку, чтобы пригладить маленького страдальца, но вовремя успел отдернуть. Белые зубы с лязгом сомкнулись в воздухе, а верхняя губа «страдальца» злобно поднялась, обнажив клыки.
— А, батюшки! — охнул дед Саня. — Зубьи-ти как у граблей!
Гон, между тем, достиг оврага, и выжлецы сошли со слуха.
Я пустил Беса по следу Бояра, Принюхиваясь, ягдтерьер глубоко совал длинный нос в снег, выпрямлялся, недоуменно смотрел перед собой… и снова нюхал. Вдруг он резко развернулся и пошел к противоположному краю поляны.
— В пяту пошел! Вот дак охотник! — усмехнулся дед Саня. — Да, брат, охота — это тебе не котов драть!
Увы, мой ягдтерьер оплошал, и дед Саня дал ему самую обидную для хозяина охотничьей собаки оценку.
Безликое серое небо, каким оно бывает только в оттепель, равнодушно дремало над самой землей, касаясь где-то на горизонте такого же серого снега. Брат с дедом закурили. Стало совсем тоскливо. Захотелось горячего чаю с малиновым вареньем, банного тепла, духа распаренных веников.
Тявкнул Бес. Он настороженно стоял метрах в тридцати от нас и смотрел на сугроб, прятавший под собой остатки печи.
— Кошка, поди, — высказался равнодушно дед и отвернулся.
Бес залился воинственным лаем и скрылся в сугробе. Когда я подбежал, то увидел вход в нору с тщательно утоптанным черным снегом. Где-то в глубине ее «кекала» лиса, и Бес задиристо облаивал ее. Вдруг все смолкло на мгновение, и до меня донесся жалобный стон. Какая-то неведомая сила, казалось, остановила бег времени. Сердце вдруг принялось рваться из груди и биться бешеными толчками то тут, то там. Наконец что-то мелькнуло в темной дыре, и показался куцый хвостик пятящейся задом собаки. Я вцепился в него и с силой потянул. Из норы вылезло нечто совершенно черного цвета, одно из составляющих которого было моим псом. Найдя загривок и перехватив, я поднял его в воздух, и сей же час увидел, что Бес держит за горло под скулой крупную черную лису. Она не подавала признаков жизни.
— Ай, батюшки! Как быть-то? — запричитал подоспевший дед Саня, делая безуспешные попытки вырвать чернобурку из собачьих зубов. — В ухо надо дунуть! — воскликнул он вдруг и, сложив губы трубочкой, потянулся к Бесу.
