Чара рычала, не давая Чуне приблизиться к себе. Хваленок пошарил в грудном кармане и передал брату пузырек с какой-то жидкостью. Жидкость оказалась крепким первачом, а в ней были шелковые нитки и обычные швейные иголки.
— Вы… Эта… Тут… зашей… собаку, а я… за мотоциклом.
Сашка порозовел тем временем и начал что-то быстро и сбивчиво объяснять Барсику и мне. Потом вдруг замолчал.
Сильно рассеченную грудь Чары брат зашил, будто перьевую подушку. Она даже не стонала. Потом он принялся разделывать тушу, а мы с Барсиком понесли вновь забалагурившего Сашку туда, куда велел Хваленок, к ближайшей дороге.
— Неужели с пробитым сердцем, он выдержал еще один выстрел и даже ногу мне смог распороть? — искренне удивлялся теперь Сашка, узнавший результаты своей стрельбы по кабану.
— Нет, — вдруг подал голос молчавший до сих пор Иван. — Ты попал ему в задницу, а он не вынес позора и умер от родимчика.
Все засмеялись.
— Не только в сердце, — подтвердил я. — Братова пуля прошла легкие и застряла в ребре. Твоя первая разорвала желудочки сердца, а вторая, не знаю куда ты метил, вспорола ему живот и оставила без «хозяйства».
— Вот это-то ему всего обидней и показалось! — продолжал придерживаться своей версии Иван, и на его слова засмеялись снова.
— Да-а-а-а, — задумчиво протянул Сашка. — Будь я там один, не знаю, был бы ли теперь жив.
Он немного помолчал.
— Я ведь, хоть и пьян был, а думал, что Барсик из меня всю душу вытряхнет, пока он меня домой вез. Вроде бы, когда туда ехали, и ухабов-то таких не было. За вами-то он скоро вернулся?
— На другой день, — ответил брат. — Еле проехал на своей «пятерке».
— Кстати, — вдруг вспомнил Сашка, когда мы уже распрощались и выходили из палаты в коридор, — а куда стадо-то делось? Остальные-то куда пропали?
— Не знаю, — ответил я, — может быть, рядом где-то схоронились. Нам не до них тогда было.
* * *
Выписали Сашку 19 декабря. Мы приехали за ним с братом. Сашка заметно хромал и щурился на снег и резкое морозное солнце, будто вышел из темницы. Идти ему помогала жена.
— Ну, слава богу, — проговорила Галка, заметив нас. — А то мы думали на автобусе добираться, датам на попутках от поворота. Да мне еще сон приснился нехороший — с воронами.
— Ерунда, — уверил я Галку. — Сегодня Никола Чудотворец, и страшные сны не сбываются.
— Да уж, Никола холодный и вправду холодный, — поддержал разговор Сашка, и вдруг с неба посыпались прозрачные стеклянные шарики. Они падали на снег и катились по нему, погоняемые ветром. Кто-то, должно быть дети, пускал в форточку шестого этажа мыльные пузыри. Они замерзали в воздухе, и падали вниз, не лопаясь. Долго смотрели мы на них.
