Разделил нас Хваленок так, что одним оказался Сашка, которому выпало идти по следам вглубь болота. Мы с братом и Хваленок с Барсиком пошли в обход справа и слева с целью найти выходной след.
По краю болота стояли высокие мертвые березы со сломанными макушками. Их основания утопали в бурьяне густой охристой осоки и рогоза с почти черными, наполовину рассыпавшимися шишками. Мы побрели по проложенным зверьем тропам, путаясь ногами в осоке, порядком уже измученные и опьяневшие, как Каштанка, от еды. Лес почти не менялся, только иногда дорогу преграждала широкая черная лужа с бережками из ярко-зеленого мха, которую приходилось обходить, да на смену березам и осинам приходили елки. Под ними было немного суше.
Справа от нас, на болоте вдруг заголосила собака. Конечно же, мы решили, что это Чара, и не ошиблись. Брат предложил бежать на лай, но сделать это оказалось невозможным — зеркала илистых вод блистали сталью, разделенные топким лохматым кочкарником. Мы повернули назад.
— Я, как услышал Чару, будто водки выпил! — радостно заговорил Сашка, пристраивая подушку на спинке кровати повыше. — До того радостно стало, хоть святых выноси!
Мы засмеялись, ожидая продолжения. Я пробежал глазами по палате, по окнам, за которыми все еще шел снег, не обращавший на себя уже ничьего внимания. Еще один Сашкин сосед с интересом, по-видимому, слушал наш разговор, положив на грудь раскрытую книгу и с улыбкой поглядывая на нас.
— Рванул, как мне кто «пиль» скомандовал! — воскликнул Сашка. — Ай, молодец, думаю, ай, молодец девочка! Тут она и замолчала.
Действительно Чара вдруг смолкла, и мы с братом было остановились, но потом, не сговариваясь, снова побежали, перемахивая через кочки и поваленные стволы сгнивших на корню берез. Спустя какое-то время лайка снова подала голос и так же скоро смолкла.
Наконец нам показалось, что путь можно срезать — открытой воды уже не было видно, и мы заспешили в болото. Четырежды злобный лай возникал и пропадал прежде, чем мы услышали выстрел.
Мы немного отдышались на пешем ходу и снова потрусили по тряской болотине, цепляясь ружьями за редкие уродливые елочки.
— Видно, Чара остановила подсвинка, а секач взялся его отбивать, — рассуждал уже в который раз Сашка одними и теми же словами и с таким выражением, словно делал это впервые, и, заметив интерес соседей по палате, добавил для весомости: — По следам мне некогда было разбирать.
Сашка бежал мыском суши, далеко вдававшемся в болото. Нам с братом и Xваленку с Барсиком, чтобы попасть на главное место представления, нужно было сначала вернуться к основанию этого мыска, а потом повторить сашкин путь по нему. Поэтому Сашка фактически был с кабанами один на один. Каждый новый залп чариного взлаивания поселял в него новые силы, и он снова и снова бросался бежать на ее голос, не давая себе перевести дыхание. Наконец густые низкорослые вербы, красневшие островом среди бурых и охристых трав, стеной встали на пути.
