– Идём, идём же скорее! Посидим за одним столом, я полюбуюсь на тебя, какой у меня внук вырос! – засуетился дед Егор.
Владимир шёл вслед за ним. Внутри дом представлял собой не менее плачевное состояние, чем снаружи. Холостяцкое жильё, где живёт одинокий мужчина, редко бывает уютным.
– Я ведь всю свою челядь разогнал, – рассказывал дед. – У меня сейчас никого нет. Живу один. Раз в неделю приходит женщина из местных, моет полы, стирает, готовит кое-что, я ей плачу. А постоянных никого не держу.
Владимир с интересом смотрел на деда Егора. Раньше тот никогда не страдал многословием, не выказывал чувств, стараясь отгородиться ото всех своей грубостью. Сейчас от этого не осталось и следа. Он не скрывал радости, глядя на внука с улыбкой – никогда раньше Владимир не видел деда Егора улыбающимся.
– Когда-нибудь у тебя тоже будут внуки, они будут сидеть возле тебя и ты будешь ими гордиться. Тогда ты вспомнишь этот день и поймёшь мои чувства.
Владимиру, конечно, было лестно сознавать, что появление его персоны вызывает такую откровенную радость у деда Егора, но в то же время он недоумевал: что за метаморфоза произошла со стариком? Ведь они с Таней потому и не общались с ним, что он был груб, не улыбался, никогда ими не интересовался, всё общение с внуками сводилось к резким нападкам и ругани. Таня в детстве ужасно боялась деда, он был для неё олицетворением того страшного злого дядьки, которым пугают непослушных детей. Каждая поездка к деду сопровождалась слезами, а если он ещё делал ей какое-нибудь замечание в своей обычной беспардонно-грубой манере, у неё от ужаса перехватывало дыхание, она теряла дар речи. Ни отец, ни мать никогда не вступались за своих детей, считая, что в воспитании главное – единство требований взрослых. Если один из взрослых отругал или наказал, остальные, заботясь о его авторитете, должны поддержать, пусть даже молча. При этом не учитывалось, прав он или нет, заслуживает ребёнок такого нагоняя или нет. Главное – единство и согласованность взрослых. Однако Володя, маленький джентльмен и старший брат, не разделял такую точку зрения. Ему было жаль младшую сестрёнку, он всегда заступался за неё, причём в той же манере, что и дед. Он грубил, глядя исподлобья на обидчика, и тут же его одёргивали родители. Все его попытки восстановить справедливость они пресекали на корню. В результате у всех было испорченное настроение, каждый считал себя несправедливо обиженным, а виновником всему оказывался дед с его характером, в котором напрочь отсутствовала дипломатия, хотя бы на семейном уровне.
