Эсэмэска от Мишки застигла ее в пути. «Попугай сказал: «Анна уже играет». Семечки жрет, как не в себя. Приезжай, сама увидишь». И полдюжины смайликов, видимо, в качестве приманки.
– Анна уже играет, – сказала она вслух, пробуя слова на вкус. Ей так понравилось, что пришлось повторить: – Анна уже играет, – и еще раз: Анна уже играет! – громко, вслух.
К счастью, на улице в этот момент было пусто.
Старик сидел на обычном месте. За соседним столиком рассаживалась большая компания немецких туристов, школьницы, шустрые и звонкие, как тропические птички, облепили подоконники.
Анна сперва подумала: пока мне будут делать кофе, кто-нибудь да уйдет, здесь подолгу не засиживаются. Но когда она вышла на улицу с теплым картонным стаканчиком в руке, ситуация не изменилась, и Анна растерянно застыла на пороге – куда теперь себя деть?
Старик кивнул ей приветливо, как старой подружке, похлопал по соседнему стулу, дескать, присаживайся.
– Я вам точно не помешаю? – спросила Анна. – А если закурю?
Он молча помотал головой, и Анна села рядом, хотя обычно терпеть не могла сидеть за одним столом с незнакомцами. Лучше уж вовсе уйти. Старик улыбнулся и заговорил. На этот раз он обращался не к какому-нибудь невидимому собеседнику, а к Анне.
– В самом центре Вильнюса есть маленькое кафе, примечательное тем, что столы и стулья стоят перед ним на улице поздней осенью и даже зимой. Один стул поставлен таким образом, что если сесть на него лицом к юго-западу, левым ухом можно услышать истории, которые рассказывает ветер.
– Ветер? – переспросила Анна. – Эти истории рассказывает ветер? Ну надо же! Точно, игра в «испорченный телефон». Получается, я еще вчера угадала!
– Почти угадала, – улыбнулся старик. – Только почему «испорченный»? Вполне исправный телефон.
Сейчас сама убедишься. Чур тебе водить!
Он встал и подал ей руку, помог подняться и пересесть на освободившееся место. Дружески похлопал по плечу, отвесил неглубокий поклон, скорее насмешливый, чем галантный, и стремительно пошел в сторону Святых Ворот; полы его серого пальто, расстегнутого по случаю хорошей погоды, развевались, как приспущенные паруса летучего корабля.
– В Лейне… – прошептала Анна, мучительно краснея от необходимости говорить вслух.
Порылась в карманах, разыскивая сигареты, но так и не нашла. Сделала глоток приторно-сладкого карамельного кофе, внезапно опьянела от него, как от доброй порции рома и, расхрабрившись, начала снова, негромко, но твердо и очень внятно:
