Сразу за порогом делал глоток, выливал несколько капель на едва заметный под смерзшимся снегом бугорок: «Твое здоровье, Йонас!» И потом, на улице Гаоно, снова доставал флягу. «Арвидас, Альбертас, за вас, ребята!» Отпивал сам, щедро делился с лежачими полицейскими. Альбертасу обычно доставалось чуть больше, как старейшему другу, единственному свидетелю самой первой счастливой ночи, завершившейся прогулкой от Яси домой.
Не то чтобы всерьез полагал, будто каучуковым сооружениям действительно так уж необходим коньяк, чтобы согреться. И не настолько заигрался, чтобы считать лежачих полицейских заколдованными (к примеру) людьми. Просто такой ритуал. Случайно, по вдохновению сложившийся и потому особенно важный. Вылитый коньяк становился чем-то вроде благодарственной языческой жертвы. Возвращаться заполночь от Яси и не говорить за это «спасибо» было бы свинством. Абсолютно все равно кому, лишь бы говорить.
Однажды, выплеснув из фляги коньяк: «Твое здоровье, Альбертас», почувствовал, как на плечо опустилась тяжелая рука. Вздрогнул, обернулся и обмер: рядом стоял самый настоящий полицейский. То есть не лежачий. Не резиновый. Живой. По-крестьянски кряжистый и, судя по выражению лица, флегматичный. За спиной маячил напарник, вернее, напарница. Маленькая женщина с копной густых волос, выбивающихся из-под форменной шапки. Чуть поодаль, возле ресторана «Стиклю», был припаркован патрульный автомобиль. И как раньше его не заметил? Вот растяпа.
– Вы что такое делаете? – с упреком спросил полицейский.
Чуть не согрел от стыда, представив, каким идиотизмом все это выглядит со стороны. Так растерялся, что сказал правду:
– Такой мороз, что кажется – даже им холодно. Не могу спокойно смотреть, как кто-то мерзнет. Даже если он – просто лежачий полицейский.
– Спящий, – сказала женщина.
Растерянно переспросил:
– Что?
– Спящий. От английского «sleeping policeman». Это уже потом их стали называть «лежачими», или даже «мертвыми». Не знаю почему. По-моему, «спящий» – лучше.
Зачем-то повторил:
– Sleeping policeman. – Глубокомысленно добавил: – Ну надо же, как интересно. Буду знать. – И совершенно некстати процитировал: – …и если сон кончает тоску души и тысячу тревог, нам свойственных, такого завершенья нельзя не жаждать[3].
Совсем дурак. Нашел время и место блистать интеллектом. Шекспир-то тут при чем.
Окончательно смутился и умолк. Думал – навек. Зато заговорил полицейский.
– Приятно видеть такое великодушное отношение к нашим коллегам, – сказал он. – Однако ребята при исполнении, им сейчас ничего крепче кофе не положено.
