Знание-сила, 2003 № 05 (911) | страница 25

История — дама капризная, своенравная.

Чего только не творит она, путая, словно карты, народы и государства, смахивая с лица земли города и страны! По прихоти ее одни возвышаются, другие обращаются в прах, тлен.

Петербург, Петроград, Ленинград за трехсотлетнюю свою историю столько повидал, участником стольких — и ужасных, и прекрасных, и таинственных — свершений был, что сам стал историей, творящей судьбы людей.

Историк, писатель Игорь Андреев предлагает читателю другой возможный вариант истории восшествия на царство Екатерины II, который мог бы осуществиться, однако История того не пожелала. Но и другой вариант, не случившийся, также нехорош и преступен, и город молча так же содрогнулся бы, вбирая в себя память истории.

Скорбно признавать, но благодетель мой, государь Петр Федорович, был трус. Я это понял по тому, как он испуганно озирается. В наших мальчишеских драках то был верный признак. Озирается — значит, прикидывает, как лучше дать деру. Тут уж нельзя зевать: кровь из носа, но дави, чтобы страх пробрал до самых печенок. Кричи, бей первым, царапайся, даже если твой противник на голову выше.

Озираться государь стал, когда к нему подскакал офицер и доложил, что на заставе гвардейцы повернули его назад, крикнув вслед, что все полки в столице присягнули императрице Екатерине Алексеевне.

— Насилу ушел, Ваше Величество,

— испуганно говорил офицер, оправляя съехавший на ухо куцый парик. — А может, и нарочно отпустили. Ведь Алешка Орлов коня под уздцы уже держал. Должно, сильны ироды!

Вот здесь государь и стал озираться. Сначала втянул голову в плечи, а потом оглянулся. Раз, другой. И меня увидел. Я стоял с ведром родниковой волы, которое нес матушке. Жили мы на хозяйственном дворе, куда государь и наследником-то никогда не захаживал. Вот я и застыл от удивления, скособочился набок: ведро было тяжелое. Но когда Петр Федорович посмотрел на меня, то я поневоле выпрямился, так что вода плеснулась из ведра на ноги.

— Пить, — сказал государь.

Ему был поднесен бокал с вином. Петр Федорович бросил бокал в траву.

— Воды.

Придворные растерялись. Всем было известно, что государь Петр Федорович не пьет воды. Всем, но не мне. Обойдя двух застывших придворных — только шипение в спину: «Ты куда?», — я подтащил ведро к ногам государя, посмотрел бокал на свет

— не треснул ли — и зачерпнул воды.

— О, мой Гот, — простонал кто-то, увидев, как Петр Федорович пьет воду из ведра, окрашенного в песочный цвет, цвет конюшни.