Итак, сложилась определенная социальная конструкция, исключительно похожая на конструкцию позднесоветского общества, на глазах распадавшегося в конце восьмидесятых. Повседневная жизнь, в которой все всех готовы обмануть, потому что нам надо жить, а жизнь устроена так, что без обмана, связей, знакомств, без того, чтобы сунуть в лапу, найти нужного человека – без этого не проживешь. К такой жизни страна приспособилась еще в славные времена Брежнева: в магазинах пустовато, но на столах куда больше, чем в магазинах. Над всем этим возвышается вертикаль власти, которая теперь уже выстроена в лице одного человека, и этому человеку готовы взять под козырек.
Это больше, чем психология. Это антропология.
Но это не может быть вечно, это очень хрупкая конструкция. Отсюда такая озабоченность власти и ее первого человека тем, как его показывают.
Но ведь общество – не государство, не масса, не голосующие. Это сложно организованные группы людей, объединенные своими интересами, идеями, символами. Им интересно и важно заявлять, обсуждать, отстаивать то, чем они соединены, свои интересы с какими-то другими людьми, других интересов, которые не вызывают у них враждебных чувств, которых они хотели бы понять, с ними поспорить, отодвинуть от себя, придвинуть к себе, в чем-то согласиться, в чем-то нет. Этим и занято лучшее время на французском, например, телевидении, с которым я немного знаком. Каждый вечер вместо мыльных опер – ток-шоу, в которых представлено общество в его разнообразии и в столкновении мнений по самым «горячим» проблемам.
Чем более общество многогранно, многоголосо, интересно само себе, ориентировано на развитие, ставит перед собой высокие мерки (потребительские тоже – извините, буду есть, что хочу, – оттуда же пришли все эти идеи раздельного питания), тем более многогранным, многоголосым будет его телевидение. Не лопай, что дают, а выбирай в зависимости от того, какого типа человеком ты себя видишь. Там тоже много мусора и рекламы, правда, не столько, сколько у нас, у нас просто нечеловеческое количество. Но у нас подавляющее большинство телезрителей смотрят не больше шести, а в провинции часто вообще один-два канала, а в европейских странах давно уже число каналов зашкаливает за сотню или подбирается к этому числу.
Мы имеем дело с теми, кто не выбирает, а принимает. Выбор тут – ключевое слово. Человека формирует выбор; это предполагает, что у него есть какие-то осознанные ценности, на основе которых он и решает то или это. И может перевыбрать. И объединяется с другими в «мы», чтобы осуществить общий выбор. Это другое самоощущение человека, другое отношение к жизни, к обществу, к себе и другим людям.
