— Qu у a-t-il? — задал тот же вопрос, что и соседу Виктора некоторое время назад высокий негр.
Вместо ответа Одинцов, не оборачиваясь, ткнул рукой в направлении подвесной койки.
Толстяк подошел к ней и, заглянув вниз, тотчас с брезгливым выражением на лице отпрянул назад.
Он что-то быстро сказал своему напарнику, тот повернулся и зашагал по коридору.
Через несколько минут негр вернулся, неся в руках что-то наподобие веника и грязное ведро.
— Ramassez![30] — скомандовал Виктору толстяк, указав рукой в направлении убитой крысы.
— Пошел на …й, сам убирай! — ответил по-русски Одинцов. — Переводи меня в другую камеру отсюда!
— Je ne parle pas russe! — отчеканил тот, глаза толстого француза стали наливаться кровью.
— Ramassez!! — повторил он, хватая Виктора за рукав, и пытаясь развернуть его в направлении койки.
Внутри Виктора знакомо закипело…
«Только держать себя в руках! Не хватает мне еще этого урода избить! Тогда долго отсюда не выйду»…
Он снова бросил взгляд вниз, и тут организм заключенного не выдержал. Одинцов мотнул головой в сторону, стараясь, чтобы брызги рвотной массы не попали на оторопевших французов…
— Merde! — в один голос закричали те. — Cochon![31]
Они отпрянули от прислонившегося к дверному косяку Виктора.
Того долго сотрясали рвотные рыдания тела.
До тех пор, пока вызванная штатная уборщица тюрьмы не убрала все в камере, включая кровавый след, оставленный смертельно раненой крысой.
Из соседней камеры раздавался ликующий смех фиолетоголового наркомана.
Когда уборщица закончила работу, негр запер камеру на ключ, потом взял Одинцова под руку и повел по пустынному коридору на выход.
Тюрьма уже не спала.
Виктор шел мимо решетчатых отделений камер, сопровождаемый свистом и улюлюканьем заключенных. Почти каждый из них считал своим долгом что-то выкрикнуть в адрес русского.
Слова сливались в один сплошной крик, и лишь отдельные обрывки фраз сознание автоматически переводило на родной язык.
Одинцов сжал кулаки, и, стиснув зубы, боролся с желанием бросить в ответ какое-нибудь замысловатое многоэтажное ругательство.
Негр, который вел Виктора, слегка ухмылялся, на его лице застыла маска гордой значительности, словно он лично задержал важного государственного преступника.
Французские зэки только что проснулись и совершали утренний туалет: умывались, брились, чистили зубы, словом, готовились к завтраку. Некоторые прилипли к решеткам, белея полосами только что нанесенной пены для бритья.
