— Я не знаю. Ничего не знаю — даже куда его забрали…
— Узнаем завтра. Пойдём домой. Уверена, он встанет на ноги, и снова будете шляться целыми днями.
— Пойдём. — Чувство вины гасило все эмоции, и говор получался пустым и без эмоций. Он шёл домой, словно робот на автопилоте, порой мать потягивала его за рукав, подправляя маршрут.
Домой они пришли около полуночи. Хильда напоила сына успокаивающим чаем и спровадила в спальню. Сама ещё недолго посидела на кухне, глядя в кружку. Там на дне роились чаинки и перемещались всякий раз, когда она передвигала кружку резким движением в бок.
Она зашла в комнату сына — он спал. Она взяла телефон и вышла на балкон с телефонным справочником. Около получаса она обзванивала больницы, до тех пор, пока не выяснила, в какой именно сейчас Фёдор. Состояние его несколько опечалило её — кома. Главное, чтобы Арвинг перенёс это спокойно. Она верила — Федька выкарабкается.
Ещё недолго постояла, упёршись в перила балкона и глядя на блеклые звёзды на небе, на нарождающуюся Луну, которая мерно плыла между редких облаков. Послушала ночной город — шум и только. Лишь после этого она отправилась спать.
Наутро, не смотря на все протесты, отправила Арвинга в школу. Лишь оттуда они вместе с примкнувшей к ним Кристиной поехали в Боткинскую больницу. В палате реанимации оплетённый разными трубками и проводами лежал Федька. На лице была замазана зелёнкой большая рана, на виске было наложено несколько швов. Правая нога была в гипсе, правая рука на перевязи — видимо, рёбра поломаны.
Выглядело это жутко и страшно. Он не двигался, дышать ему помогало некое устройство, заканчивающееся маской на лице.
— Вы родственники? — Прозвучало сбоку. Молодой доктор стоял рядом и искоса глядел на них.
— Мы друзья. Как он?
— Пока говорить рано, но сейчас всё стабильно. В основном повреждения поверхностные, нога сломана, пара рёбер — ничего страшного. Сильно ударился головой — надеемся, что амнезии не будет или подобных ей. Вполне возможно, что будут мучать головные боли, возможно, скажется на психике — сейчас ничего утверждать невозможно, пока не придёт в себя.
— Когда он придёт в себя? — Спросила Кристина.
— Не могу сказать. Может вечером, а может через несколько лет. Кома — это труднопредсказуемая вещь. Остаётся ждать. Или молиться — как вам удобнее. — Чуть улыбнулся доктор и пошёл прочь.
— Наговорил много, но не сказал ничего. — Заключила Хильда, когда тот скрылся за углом.
— Ваша правда. — Кивнула Кристина.
