Читайте, да. То, что он видит сейчас своим внутренним взором.
— «Вердикт: виновен»…
— Читайте, Питер…
— Виновен.
— Виновен, — повторила она. — Давайте продвинемся вперед.
Сколько раз она говорила это во время сеансов? Он привык, он и сейчас должен…
— Вспоминайте. Вердикт вынесен. Судья огласил приговор.
Если он попытается вспомнить имя судьи, прегрессия может прерваться, и он вернется в реальность.
— Приговор… О, Господи…
Странные звуки. Если бы она не понимала, что это невозможно, то приняла бы их за всхлипывания.
— Смертная казнь. Смертная казнь. Смертная…
Голос упал до шепота. До шелеста бумаги на столе. До громкого молчания.
Да. Потому она и прервала сеансы. Нельзя было идти дальше. Слишком большая нагрузка на психику. Она понимала, что Питер видит свою будущую реальность. Эту. Базисную. В которой ему жить. В которой он кого-то убьет, и его приговорят к смерти. Когда?
Неужели… Ей и в голову не могло прийти… Она не спрашивала, кого он убил. Он не мог помнить имени, а обстоятельств убийства она не хотела касаться, чтобы не травмировать его психику. Она просто прервала сеансы.
Что если он убил — ее? Это же очевидно.
— Смертная казнь… — бормотал он все громче, а потом крикнул: — Эй, ты там! Ты знала, что меня приговорят к смерти!
— Апелляция, — сказала она. — Апелляция. Адвокат подал апелляцию. Это должно быть в компьютере. Читайте, Питер. Читайте.
Если бы она весной продолжила сеансы, то знала бы. Возможно, ему заменят смертную казнь на пожизненное заключение. Ему не повезло: во Флориде еще не отменили эту варварскую меру наказания.
— Читайте, Питер. Вспоминайте. Вы помните.
Он привык к этим словам. Он должен…
— Да, — сказал он будто в ответ на ее мысли. — Да. Помню. Будь проклят день… Верховный суд подтвердил приговор… Бумага… Мне зачитал ее мужчина в черном. Сволочь. Он читал и радовался. Он смотрел мне в глаза и хотел, чтобы я не отводил взгляда. Как удав на кролика. Страшно…
— Читайте, Питер. Вспоминайте. Помилование. Есть еще помилование. Идите вперед. Вперед. Вы можете это вспомнить. День, когда пришло…
— Нет! Не было помилования. Не было! Эта камера… Она сводит меня с ума… Мне сказали, что все кончено. Адвокат. Слишком молодой, чтобы меня спасти, рыжий, я никогда не любил рыжих, они все лицемеры, не люблю рыжих, не люблю…
— Вспоминайте, Питер!
Нужно остановиться. Нет. Именно сейчас она должна продолжать. Возможно, он испугается по-настоящему, когда вспомнит…
Он может это вспомнить? Увидеть? Ощутить? Момент своей смерти? И тогда перепугается по-настоящему. Он может сойти с ума, психика не выдержит такой прегрессии. Да. Но она сможет выйти. Он забудет, зачем пришел. Нужно продолжать. Господи, она врач, она не может, не имеет права…
